Два здания почти примыкали друг к другу, между ними, в кирпичной кладке, проступало едва заметное углубление. Снаружи стены украшал орнамент из латунных, позеленевших от времени гербовых лилий.
Здесь, в углублении прятался чугунный почтовый ящик. Одесса прошла мимо него трижды и не заметила. Черная поверхность была гладкой от времени, а не от полировки. По ящику стекала дождевая вода, прорезь для писем терялась в тени.
Одесса воровато огляделась, словно совершала нечто противозаконное. Потом достала конверт и взглянула на имя адресата. Мистер Хьюго Блэквуд. Несколько капель упали на плотную бумагу, чернила слегка расплылись. Одесса быстро опустила письмо в прорезь. Конверт бесшумно сгинул внутри.
Она снова осмотрелась, кожей ощущая чей-то пристальный взгляд. Ни дать ни взять секретная явка, как в каком-нибудь шпионском романе. В переулке царил кромешный мрак, дождь заливал в выставленные окна бывших складов.
Ничего не происходило. Никто не появлялся.
Одесса зашагала прочь, чувствуя, как волосы на затылке становятся дыбом. Прямо через дорогу располагался паб. Сложив зонт, Одесса юркнула внутрь и, устроившись на высоком табурете у окна, заказала латте. С этого угла почтовый ящик просматривался плохо, черные контуры расплывались в пелене дождя. Мимо пробегали пешеходы с зонтиками или расправленными над головой газетами, но никто не остановился, не заглянул в каменный проем, сливавшийся с фасадом. Позади тоже глухая стена. Никакими окольными путями письмо не забрать.
Ерунда какая-то.
Одесса терпеливо ждала. Кофе оказался выше всяких похвал, сливочное тепло приятно разливалось по телу, заставляя забыть промозглую слякоть и сопутствующие обстоятельства, кофеин успокаивал нервы. У нее внезапно поднялось настроение. Точнее, она осознала, насколько паршиво чувствовала себя в последнее время. Отправленное письмо – точнее, сам процесс изложения своих мыслей на бумаге, запечатанный конверт определенного цвета и размера, безымянный проулок на старинной улочке острова с населением в полмиллиона – возымело чудодейственный эффект, какой обычно достигается годами психотерапии.
Наверное, именно этого и добивался Эрл Соломон. Вероятно, весь фокус заключался в том, чтобы помочь ей привести мысли в порядок. А «Хьюго Блэквуд» символизировал определенный психологический настрой.
Дождь прекратился. Одесса спустилась в метро, села в подошедший поезд. В вагоне она размышляла о привычных вещах. Купить продукты. Завернуть в прачечную. Банальные, умиротворяющие мелочи.
