А сейчас, будучи здесь, удивлялся:
— Что хорошего в этом диком захолустье?
Но с окончательными выводами не торопился, ждал, настоящую весну.
Пауль перед отъездом предупредил его:
— Герби, мой старший брат, он натура сложная, злопамятная и нетерпимая, будь осторожнее. Кляйнмихель ещё этот там… подлый человек, я тебя предупредил, будь очень внимателен!
А Герби после происшествия с невестой совсем замкнулся в себе — вызвать его на какой-либо, кроме служебного, разговор было почти невыполнимой задачей.
В конце ноября начали привозить на лечение много обмороженных солдат с Восточного фронта. Все в один голос говорили, что морозы наступили — жуткие.
Элоиза ждала Герби, чтобы показать ему свадебный наряд, а он все отговаривался делами. После поражения германских войск под Москвой — официально объявленный «отход на зимние квартиры», работы у них в отделе стало непочатый край. Сухарь Герберт сумел как-то незаметно избавиться от Фогеля, что заложил Рихтера. Тот получил новое звание и постепенно стал этим кичиться, поясняя свое стукачество верностью рейху. В декабре потребовался в другой отдел знающий специалист, и Герби с чистой совестью порекомендовал туда Фогеля. Зная начальника спецотделения, можно было не волноваться — повышение в любой момент могло выйти боком кляузнику.
В отделе все так же молчали, но стало заметно легче дышать.
А Герберт, прикупив в Вене красивое колье и кольцо, после командировки сумел освободиться на день пораньше, и рванули они с Руди и присоединившимся в последние минуты дядюшкой в имение.
Элоизы в доме не было, растерявшаяся, враз побледневшая горничная рванулась было позвать госпожу, но Герберту не терпелось увидеть восторг в голубых, кукольных глазах Элоизы, и он, остановив горничную, чуть ли не бегом полетел в конюшню сам. Где же ещё может быть его невеста, как не возле лошадей?
Дядюшка уже был там, осматривая своих кобылок, возле него стоял какой-то посеревший Вилли, и у него заметно тряслись руки.
Элоизы не было видно, Герби пошел в дальний конец конюшни, где была небольшая комнатка конюха — там поселился Ганс Штраум. Из комнаты слышались какие-то громкие стоны… Герберт насторожился, и резко распахнув дверь, пораженно замер на пороге…
А в комнатке никто не заметил его прихода — не до того было. Его нежная, легко краснеющая невеста, абсолютно голая раскачивалась и подпрыгивала на лежащем под ней Гансе, а стоящий возле её лица юнец, закрыв глаза постанывал и приговаривал:
