— Вот мы, наконец-то и встретились… — его грубый голос будто бы имитировал мой собственный.
Я выбрал промолчать. Прошлые испытания доказали, что иногда не задавая вопросы можно получить больше информации.
— Молчишь? Никакого уважения… Ладно. Думаешь, я могу предугадать все твои вопросы и рассказать тебе все, что ты хочешь узнать? — его тон почти не изменялся, был мертвенно-спокойным, а потому иногда смысл его фраз ускользал от меня. — Правильно. Я действительно должен тебе все рассказать… В конце концов, это одна из моих незыблемых обязанностей — встречать тебя тут.
Мужичек сделал два медленных шага и все тут же исчезло, подобно наваждению. Я оказался в идеально белой комнате, без стен, потолка и даже, кажется, без пола. Я смутился. У меня будто бы было дежавю — все это очень сильно напоминало то, с чего все начиналось. Мужичек тоже исчез. Вместо него предо мной предстал… предстало существо, по описанию больше всего напоминающее гоблина или гнома: небольшой рост, бледно-синеватый цвет кожи, хитрый прищур и длинный, похожий на клюв, нос.
— Как бы новые боги ни старались, но отменить правило, что из ада все-таки все-таки можно выйти, Не смогли. Даже убив меня множество раз. Даже изничтожив и извратив зону испытания. Слова первобогов нерушимы. — он говорил это спокойным и немного вкрадчивым голосом. — Ах точно, — хлопнул себя по лбу, — я же ведь не представился, Страж Десятой Сферы Ада, известный тебе, вероятнее всего, под именем Барон. — он едко усмехнулся, подобно проказливому ребенку, который доволен какой-нибудь своей гадкой выходкой. — Вижу у тебя много вопросов. И так, с чего бы начать: пожалуй, стоит начать с очевидного: раньше адских сфер было гораздо больше. Те, что остались сейчас не более чем пережитки прошлого, своего рода столпы, которые боги по какой-то причине не сломили. И стражей раньше было больше. И сам ад выглядел совершенно иначе. Его смысл был совершенно другой, — я заметил отголоски злобы в голосе, — он должен был исправлять души. Каждый раз, пробуя снов и снова, проходя тысячи раз одни и теже испытания до победного конца, душа рано или поздно становилась лучше. Даже самая черная душа, при бесконечном количестве попыток, проходила испытания, а затем, чуть более чистая, выпускалась в мир. По замыслу Первобогов такие процедуры бы в конечном счете привели к осветлению всего в мира. Не было бы войн, напрасных смертей, злобы, ярости, чревоугодия, похоти, нестабильности, напрасных знаний, праздности, лжи… — он сжал кулаи, а затем, видимо спохватившись, посмотрел на меня, улыбаясь до самых своих ушей, — боги извратили смысл этого места. Теперь там, где душа разумного должна была избавиться от гнева, она должна его испытать, там где освободится от уныния — ощутить его на себе, страж, который должен был стать олицетворением честности, скован обманывать всех.
