Тем вечером истекало время сдачи оружия. Местная милиция сообщила, что некоторые сдали оружие добровольно, но значительная часть осталась на руках.
На следующее утро на станции остановился поезд генерала Нокса и его штаба. Я доложил генералу о происшествии и о том, что получил сообщение о его прибытии и цели его поездки и отправил его дальше вперед. Тогда-то он и проинформировал меня о произволе, который по отношению к нему учинили японцы, хотя на боковой стороне каждого вагона его поезда был нарисован большой британский флаг.
Обитатели Зимы уже поздравляли себя с тем, что отделались от англичан, когда вдруг обнаружили на боевой позиции пулеметы, готовые при необходимости засыпать все главные улицы свинцом. Все части города обыскали дом за домом, пока на улицах не выросли кучи оружия, для вывоза которого понадобился транспорт. Охотничьи ружья, которые не годились для другого использования, были возвращены владельцам, при условии, что за них ручалась местная полиция. В некоторых домах обнаружились груды тканей, награбленных в других городах и поселках, что в совокупности обеспечило суды работой на следующие два месяца.
Эхо событий в Зиме разнеслось далеко и широко и стало для властей наглядным уроком, как остановить распространение смертельной болезни. Когда Керенский разрушил старую русскую армию, шестнадцать миллионов необразованных, невежественных солдат забрали свои винтовки и патроны домой. Это создало неразрешимую проблему для любой попытки восстановления порядка в русских провинциях. В Зиме Миддлсекский полк столкнулся с этим впервые, но вскоре на пути нашего следования возникли и другие столкновения. Мы заново вооружили местную милицию, а другое конфискованное нами оружие напомнило о себе в Омске, где оно было передано русским властям для вооружения новой русской армии. Я телеграфировал в Иркутск, чтобы оттуда прислали подкрепление для местной милиции, поскольку считал ее недостаточно сильной, чтобы справиться с возможным поворотом ситуации. Комендант из Иркутска ответил, что располагает информацией, будто бы слухи о приближении большевиков неверны. По своему опыту общения с русскими я знал, что это указывало на его решимость не допустить ослабления его собственной охраны.
В полночь я продолжил свой путь, а через две недели получил отчаянное сообщение от начальника местной милиции Зимы. Он просил помощи, сообщая, что практически окружен внезапно появившимся отрядом большевиков с Байкала. Я отвез это сообщение в русскую штаб-квартиру в Омске и обратил их внимание на телеграмму, которую отправлял в Иркутск, и полученный оттуда отказ защищать эту часть железной дороги. Позже я получил доклад командира русских войск, направленного туда, чтобы уладить ситуацию. Он писал, что главарь большевиков пришел в Зиму, ожидая получить от жителей материальную и военную помощь. Однако он обнаружил, что они безоружны, смотрят на него враждебно и решительно настроены больше не принимать участия в посягательствах на существующий порядок. Он обрушил свой гнев на некоторых из своих друзей-отступников, но потом с удивлением обнаружил в городе правительственные войска, которые разогнали его отряд, убив 150 человек и захватив в плен 800 вместе с десятью пулеметами и 150 лошадями.
