Г. почти мгновенно окосел, и мне оставалось лишь проститься. В следующие дни телефон его не отвечал.
По стечению обстоятельств, моя следующая командировка оказалась также на северо-запад в рифмующийся, но закрытый Калининград, и, среди прочих, я имел задание побывать у критика того же направления, чья фамилия также начиналась на букву Г., чтобы взять у него давно заказанные статьи.
И критик Г. жил в новом доме на новой улице, правда, в Калининграде, где, как известно, большинство улиц новые, и лишь немногие вкрапления и растиражированные кино знаменитые руины собора напоминают о древнем Кёнигсберге.
Хозяин встретил меня дома, был он чисто выбрит и очень молчалив. Словно бы не он пригласил в гости по телефону, притом попросив принести бутылку водки. Хозяйки не было дома, а может быть, не было вообще. Г. достал бутылку водки и кое-какую закуску, потом мою бутылку водки. Молчание он прервал неожиданным замечанием:
— Из рота у ней, как из скотомогильника, сквозит, зачем вы её привезли?
Не сразу я понял, что он жалуется на соседку по президиуму сегодняшнего заседания — коллегу из Саратова. Тоскливо помолчав, он добавил:
— Одни евреи везде. И вы евреев привезли, зачем? У нас и своих хватает.
Он достал ещё бутылку водки и на её середине встал и вызвался меня проводить.
Мы шли по прохладному, в ночных тенях, чужому городу, говорить было не о чем. Вдруг Г. резко остановился.
— Идите сюда.
Он подвёл меня к розоватому дому.
— Здесь наш ректор живёт, давайте ему стену обоссым.
И не откладывая, привёл план в исполнение.
***
Хорошее название: «Заговор пьяниц».
В сущности, в таком заговоре мы жили и живём долгие годы. Как умудряются жить в нашем обществе непьющие люди — ума не приложу. Наш великий русский народ изрёк: «Хмель в компанию принимает, непьющего никто не знает». А уж в брежневские времена водочный дух сделался как бы природным, веющим вовне помещения и человека.
Но бывают ли вообще трезвенники? Трезвость — это ведь отказ от самого массового, но отнюдь не единственного порока. Игра, скупость, сладострастие, а уж жажда власти — вещи, рядом с которыми водочка-голубушка невинна, и, может быть, пристрастие к ней подтверждает целомудренность нашего национального характера.
***
За долгие годы не нашёл в литературе более концентрированного выражения русского характера, чем в рассказе Н.С. Лескова «Чертогон». Пересказывать, а тем более «анализировать» этот шедевр, в котором рассказчик «вкус народный познал в падении и восстании», не берусь.
