В моей компании сотрудники должны были (согласно инструкциям свыше) прозванивать совершенно незнакомых людей по списку. По очень длинному распечатанному списку, одно воспоминание о котором вызывает у меня ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство). После короткой и неловкой беседы по телефону каждый сотрудник отправлял почтой стандартный информационный пакет – сияющую белую папку с логотипом компании и такими словами, как «синергия», «переворот в сознании», повторенными и в тексте буклета – на случай, если кто-то действительно решит все прочитать. Такая стратегия была чудовищно неэффективной, однако все продолжали ей следовать. Мне предстояло узнать, что подобный конформизм живет в каждой компании. Сотрудники выполняют обязанности в соответствии с должностной инструкцией, сначала руководствуясь желанием соответствовать требованиям, а позже – по привычке. «Это не входит в мои обязанности» – становится боевым кличем. Любое отступление от инструкции воспринимается как открытое неповиновение. «А кто вам разрешил? Кто сказал, что вы можете так сделать?»
Однако существует тонкое различие между тем, чтобы приходить на работу, и тем, чтобы приходить работать. Я понимала, что рекламные проспекты, которые мне полагалось рассылать, были откровенно позорными и неэффективными, но на собственном опыте уже знала, что творческий подход никому еще не мешал двигаться по жизни, и потому больше следовало волноваться о результатах, чем о форме. На кону стояла не только моя зарплата, но и моя индивидуальность. Свобода действия, возможность проявить себя, свой потенциал, не ограничиваясь какими-то рамками, – именно этого требовала моя личность, только так она могла оставаться в порядке.
Я вырезала из гигантского листа цвета мокрого асфальта деталь за деталью, и вскоре стопки отдельных элементов высились повсюду – на столе, под столом, вокруг стола, на стуле. Тиффани периодически пробегала мимо, закатывая для вида глаза, но я-то знала, что она буквально кипит от любопытства.
Закончив с вырезанием, я открыла баночку с серебряной краской. Я надеялась добиться эффекта настоящего металла. Моя бабушка работала в Филадельфийском колледже искусств и дизайна, и, хотя она умерла еще до моего рождения, я вывела ее работу на новый уровень. Я сомневалась в том, что краска хорошо ляжет, но предчувствие подсказывало: все должно получиться, так как обратная сторона рубероида была черной, гладкой, блестящей. Я обмакнула кисть в краску и начала писать.
