— А если кто-нибудь подойдёт к скале и назовёт своё имя случайно? — не унимался Тау.
— Так не бывает, — усмехнулся медведь. — Вы можете себе представить, чтобы кто-то разговаривал со скалой случайно?
Майя и Тау переглянулись.
— Наш дедушка запросто.
Медведь покосился на детей, будто что-то припоминая.
— Ваш дедушка? Ах да, юный Друс! — Он задрал голову, глянул на небо и вздохнул. — Конечно, я его помню. А ну-ка, подождите, дети. Пора сообщить Дядюшке Дубу, что мы на месте.
Медведь встал на задние лапы и так вытянул шею, что казалось, голова его затеряется среди звёзд.
Затем он выпрямил гигантское тело и вновь заревел: на сей раз его могучий рык был подобен грому. Стая гусей, которая в это время как раз пересекала белый диск луны, приветливо загоготала в ответ. А луна смущённо прикрылась серебристым облачком.
Но вскоре птицы умолкли. И тогда дети впервые в жизни услышали голос Дядюшки Дуба.
Нежный и глубокий, громкий, но приятный, как прикосновение бархата, голос этот тихонько напевал песенку, полную ликования и радости:
То-реа-дор, сме-лее в бой…
То-реа-дор, то-реа-дор!
— Приве-е-ет, Умбертус, — добавил он. — Отпусти детей. Пусть идут ко мне сами.
И снова:
Час нас-тал… в бой сме-лей!
Листья на деревьях задрожали и зашелестели, хотя никакого ветра не было и в помине. Голос наполнял собой весь лес, как вышедший из берегов океан. Медведь блаженно закрыл глаза. Ночные животные тоже притихли. Луна сияла в небе в полную силу, заливая всё вокруг пронзительным ясным светом. Детям даже показалось, что наступил день.
— Это он, Дядюшка Дуб, — сказал Умбертус. По сравнению с голосищем исполинского дерева медвежий голос казался тоненьким и слабым. — Дальше пойдёте одни.
— Как это одни? — возмутилась Майя. — Кругом же лес!
— Ничего страшного, там впереди дорога.
— Дорога? А куда она ведёт?
— Никуда. Точнее, куда хочешь, туда и приведёт, — ответил медведь. — Прощайте! Надеюсь, ещё увидимся. Я всех предупрежу, чтобы вам помогали, р-р-р-р. — И медведь улыбнулся.
— Умбертус, постой, Умбертус! — вскрикнул Тау, кинувшись к нему.
— Ря-а-авк! — рыкнул медведь и скрылся в чаще.
Луна, которая тоже хотела поучаствовать в происходящем, высветила дорожку среди непроглядного леса. Дорожка была такой белой, что казалась протоптанной в снегу. Слово «белый» начисто стёрлось из памяти Майи и Тау: для них дорожка была серебряной, как монета или звезда, отражённая в море.
— Тау, нам надо держаться за руки, — строго сказала Майя.
