Весной 1918 г. Василий Михайлович Альтфатер был введен в коллегию Народного комиссариата по морским делам; осенью 1918 г. назначен первым командующим Морскими силами и членом Реввоенсовета Республики. За какие-то полгода Альтфатеру удалось привести флот в относительный порядок. Он умер 36 лет от сердечного приступа в ночь на 20 апреля 1919 г., похоронен на Новодевичьем кладбище. Самый молодой адмирал бывшего императорского флота.
2 декабря перемирие все же заключено.
Для выработки условий мирного договора в Брест-Литовск прибыли: от Германии — статс-секретарь ведомства иностранных дел фон Кюльман, от Австро-Венгрии — министр иностранных дел граф Чернин, от Болгарии — посланник и полномочный министр в Вене Тошев и Хакки-паша — посол Турции в Берлине.
Советскую сторону представляли Иоффе, Каменев, Сокольников и профессор Покровский.
Мирная конференция в Бресте открылась 22(9) декабря 1917 г. Советская делегация предложила в качестве основы для соглашения принципы демократического мира, выраженные шестью пунктами знаменитого ленинского Декрета о мире.
«Инструкция о переговорах на основе Декрета о мире» была составлена с участием вождя и утверждена Советом Народных Комиссаров 10 декабря (27 ноября) 1917 г. Стержневым условием являлась все та же ленинская мысль, предельно сжато и четко выраженная в его «Конспекте программы переговоров о мире»: «Главная тема политических переговоров и основной принцип — „без аннексий и контрибуций'>1».
Для германской стороны это прозвучало неуместной шуткой. Перед пустыми русскими позициями стояли полнокровные германские дивизии. Не для того они лили свою и русскую кровь, дабы возвращаться восвояси. Россия лежала голая и беззащитная — ради этого затевал войну Берлин. Надо было брать все, на что хватало замаха оставшихся дивизий; остальные уже давно одна за другой поспешно передислоцировались на Западный фронт.
«Иоффе, Каменев и Сокольников, а главным образом Иоффе производили впечатление очень интеллигентных людей, — вспоминает Гофман. — С большим воодушевлением они говорили о стоящей перед ними великой задаче повести русский пролетариат к счастью и благоденствию. Все трое ни минуты не сомневались в том, что эта цель вполне достижима при условии, если народ сам будет управлять на основе марксизма. Иоффе твердо верил в то, что в будущем всем людям будет хорошо, а некоторым, среди которых, как мне кажется, он имел в виду самого себя, будет еще несколько лучше. Разумеется, все трое не делали секрета из того, что они рассматривают русскую революцию только как первый шаг к освобождению человечества. Совершенно исключена возможность, чтобы коммунистическое государство могло долго продержаться, будучи окружено капиталистическими державами. Главнейшей своей целью они считали поэтому мировую революцию…»
