Иначе не объяснить происхождение тех огромных средств, которые были истрачены большевиками на массовую пропаганду и агитацию после Февраля 1917 г. Размах пропаганды и агитации оказался настолько велик — объяснить его какими-либо частными пожертвования или «эксами» не представляется возможным. На данные средства строилась не только печатная работа партии, но и вся ее деятельность в то время. Ведь по Ленину — этично все, что может послужить делу революции. А мировая революция все уравняет.
Правда требует признать Октябрьскую революцию волей народа. В тот исторический миг она явилась ответом на устремления большинства простого люда бывшей Российской империи. Этот миг подготавливался энергией и талантом Ленина, совершил же переворот народ.
«Важно понять, что с самого начала революция в России была революцией народа, — писал Брюс Локкарт. — С первого момента ее ни Дума, ни интеллигенция ни в коей мере не контролировали положение. Кроме того, эта революция была революцией за землю, за хлеб и за мир, и в первую очередь — за мир. Керенский пал именно потому, что он не собирался заключать мир. Ленин пришел к власти именно потому, что обещал прекратить войну».
Ленин пообещал — и народ повернул за ним.
«Мы не можем не считаться с тем, что власть большевистская все же власть, „помазанная народным безумием"», — говорил лидер эссеров Чернов.
Надо признать, что сама большевистская партия не многого стоила с точки зрения настроенности на революцию социалистическую. Она вообще немногого стоила без своего вождя.
«В газетах того времени нашло отражение то странное и неожиданное впечатление, — вспоминал В. Д. Набоков, — которое произвели приезд Ленина и его первые выступления. Даже Стеклов (Нахамкис)[15] нашел нужным заявить, что Ленин, по-видимому, потерял контакт с русской действительностью. «Правда» не сразу сумела подняться до уровня своего идейного вождя… Но колоссальную настойчивость и самоуверенность Ленина нельзя было, конечно, победить так просто. Все последующее показало, до какой степени глубоко, даже в деталях, был продуман план. Он немедленно, шаг за шагом, начал осуществляться, причем главным рычагом было утомление армии войной и начавшееся на фронте, под прямым влиянием Петербургского переворота, быстрое — можно сказать, катастрофическое — разложение.
По своим воспоминаниям мне приходится констатировать, что Вр. правительство с изумительной пассивностью относилось к этой гибельной работе. О Ленине почти никогда не говорили. Помню, Керенский уже в апреле, через некоторое время после приезда Ленина, как-то сказал, что он хочет побывать у Ленина и побеседовать с ним, и в ответ на недоуменные вопросы пояснил, что «ведь он (Ленин. —
