Никто ничего здесь не поймет без разъяснений самого Евгения Александровича, хотя некоторые, и очень важные, выводы напрашиваются сами.
Вот такая маленькая новость, просто с ноготок новость.
Сообщение о Гнедине имеется в работе немецкого историка Ингеборы Фляйшхауэр «Пакт Гитлер — Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938–1939».
Гнедин (Парвус-Гельфанд-младший) все же был арестован в начале 1939 г. — почти одновременно с группой высокопоставленных советских дипломатов еврейского происхождения. Сталин мастерил процесс над бывшим наркомом иностранных дел М. М. Литвиновым-Финкельштейном (1876–1951). Большевизм открывал новую страницу в своей истории — антисемитскую. Однако мгновенно меняющаяся обстановка в канун Великой Отечественной войны заставила Сталина пересмотреть планы. К их претворению он приступит в последние годы своей жизни.
Но уже только один арест кремлевских врачей (почти все евреи) вызовет за рубежом бурю протестов. Эта кампания возмущения возьмет новую силу теперь уже у нас и после XX съезда КПСС.
Мучить и убивать недопустимо вообще. Это главное установление в жизни людей. Это то, за что шла тысячелетняя борьба и что вошло незыблемыми законами в жизнь человечества.
Но почему мир откликнулся болью только на насилия над советскими евреями?
Что истребляли русских десятками миллионов аж с самого семнадцатого, казалось вполне уместным и даже естественным (чем меньше русских на свете, тем лучше). И это ровным счетом никого не беспокоило. И взаправду, экая невидаль! Русских валили без всяких возражений «мировой общественности» — валили без жалости, при общем постыдном молчании. Вот и вся правда о страсти народов к справедливости…
После окончания мировой войны для сближения советской России и веймарской Германии появились веские причины.
В марте 1923 г. уже умирающий Ленин в статье «Лучше меньше, да лучше» пишет:
«Система международных отношений сложилась теперь такая, что в Европе одно из государств порабощено государствами-победителями — это Германия… Все капиталистические державы так называемого Запада клюют ее и не дают ей подняться».
Проводником данной политики становится граф Брокдорф-Ранцау. Он подчеркивал, что задачи именно германского посольства в Москве имеют «ярко выраженный хозяйственный характер и без позитивного выполнения этих задач не могут быть достигнуты поставленные политические цели».
В личной жизни графа выделяла совершенная непохожесть не только на людей своего круга, но и на своих коллег дипломатов. На службу в Москву граф пригласил своих людей. Свою резиденцию в Обуховском переулке он украсил произведениями искусства и никогда не покидал ее, даже летом в жару. Именно в этом особняке проходили беседы германского посла и Чичерина. Посол передвигался только в автомобиле, и злые языки утверждали, что за все время службы в Москве он не сделал ни одного шага вне автомобиля. В свой особняк он перевел даже шифровальное бюро и никогда не прибегал к услугам других сотрудников посольства, презрительно не замечая их. За шесть лет службы в Москре он ни разу не посетил здание германского посольства. Он отменно стрелял, фехтовал, но не любил охоту, решительно отвергая убийство безоружных существ.
