Государь встречал, стоя посреди кабинета — небольшой комнаты в два окна, где, кроме письменного стола, дивана, нескольких маленьких столов и стульев, ничего не было, и после нескольких слов общего характера медленно шел к креслу перед своим письменным столом, садился, вслед за чем и я садился на кресло перед особым столиком для докладчика, приставленным к письменному столу с правой его стороны».
По словам И. П. Демидова[37], приезжавшего к Алексееву по делам Земского союза, первый русский генерал дал следующую характеристику правящим кругам империи:
«„Это не люди, это сумасшедшие куклы, которые решительно ничего не понимают… Никогда не думал, что такая страна, как Россия, могла бы иметь такое правительство, как министерство Горемыкина[38]. А придворные сферы?' — И Алексеев безнадежно махнул рукой…»
Известен рассказ генерала Деникина о том, как однажды после официального обеда в Могилеве Александра Федоровна завела с Алексеевым разговор о Распутине, пытаясь его убедить, что посещение «старцем» ставки «принесет счастие». Алексеев сейчас же ответил, что для него этот вопрос решен давно и что, если Распутин появится в ставке, он немедленно оставит пост начальника штаба… Императрица резко оборвала разговор и ушла, не простившись с Алексеевым…
Энциклопедический словарь Гранат сообщает:
«Алексеев не отличался талантами полководца, у него не было даже свойств, необходимых для боевого генерала, но в роли начальника штаба, благодаря своим разнообразным знаниям и необычайной работоспособности, он был незаменим. Находясь при Николае Втором более полутора лет, он положил много труда на устройство армии, но воскресить ее дух и исправить общее стратегическое положение оказался не в состоянии…»
В ноябре 1916 г. он вынужден уехать в Севастополь на лечение. В Морское собрание, где он разместился, подан прямой провод из ставки.
На время болезни Алексеева заменит в ставке генерал Гурко Василий Иосифович, бывший командующий Пятой армией, а после — и Особой армией — той самой, которую следовало, по мнению генерала Лукомского, бросить на Петроград в февральские дни семнадцатого. Армия была относительно надежной, офицерский же состав поголовно сохранял преданность престолу.
В судьбоносные часы Февральской революции при опросе командующих фронтами об участи Николая Второго генерал Алексеев высказывается за незамедлительное отречение от престола и предпринимает для этого все возможное. Николай Второй пережил это чрезвычайно болезненно, вполне справедливо приняв за измену.
