, заправлены в кованые сапоги из прочной кожи молодого бычка, смазанные кабаньим жиром. Темные шерстяные плащи на каждом схвачены у плеча золотыми с каменьями пряжками. Нож и меч на поясе у Кия, пожалуй, еще наряднее отцовских. А брови под шеломом хотя сейчас не видны, но Рекс знает: они — крыльями, материнские. Не похожа мать Кия на прочих полянских жен.
Да и сами поляне не все обликом сходны. Кто только и откуда не приходил к ним на Горы! Одни с незапамятных времен на Днепре жили, другие в разные времена появлялись — кто из полуночных лесов, кто из полуденных степей. Кто из звероловов, кто из пахарей. И все — кметы[8], если потребуется…
Отец и сын ни слова не промолвили друг другу — для чего слова лишние? — только кони встали рядом да сапоги соприкоснулись. Оба глядели за Истр, на безмолвную крепость, озаренную встающим Дажбогом, на все еще дымящиеся окрестности. Радостные утренние чада Стрибожьи[9] прилетели от реки, взбодрили гривы и хвосты коней, пошевелили края плащей и остудили лица всадников, прогоняя сонливость.
— Как там полон? — спросил Рекс, не поворачивая взора.
— Двое померли за ночь, — ответил сын, так же продолжая глядеть на реку.
— Меньше возни. В Истр их!
— Уже там. Остальные — добрый полон. Всех к Горам пригоним, продавать не станем.
Рекс кивнул одобрительно. Еще помолчали, прежде чем Кий добавил:
— Одна рабыня там… не нынче завтра родит.
— В Истр!
— Жалко же, отец.
— Обуза в походе. В Истр, немедля!
— Отец!
— Что-о?!
У антов не было принято так долго спорить со старшим, тем более с отцом, и не просто с отцом, а с вожаком, да еще в походе. И Кий никогда прежде не позволял себе подобного. Но сейчас — какой черный дух овладел им? Брызнул огнем из-под шелома, дернул повод — рыжая кобылка заплясала под ним на месте.
— Позволь молвить, отец! Вспомни, моя мать тоже ждет там, на наших Горах… Тебе — сына, мне — брата… Эту утопим — Перун[10] покарает. Что тогда будет с матерью? Побойся Перуна!
— Перун знает, кого карать. В Истр ее! Я сказал.
— Отец…
— В Истр брюхатую! — заорал разъяренный Рекс. — А ты… Ты вчера мне больше нравился!
Кий смолчал, стиснув челюсти, круто развернул свою рыжую кобылу, поднял ее свечкой и с места пустил вскок.
Рекс поглядел вслед сыну, вздохнул хрипло. На душе осталась неспокойная тяжесть. И тут он заметил, что Истр переменился, потемнел весь и задрожал рябью. А из-за зубчатых башен крепости, навстречу восходящему Дажбогу, над озаренным камнем, выплыла невесть откуда взявшаяся угрюмая черная туча. И в ней — Рекс отчетливо увидел — раз и другой сверкнули ослепительные ломаные стрелы. Перун гневался!
