Немало молодых кметов обитало на Горах, рослых и пригожих, с очами смелыми и незлыми. Многие из них не раз заглядывались на красавицу Лыбедь, однако робели перед ней. То ли держалась она суровее прочих дев, то ли остерегались они позариться на сестру грозного князя. Знать, не забыли, как один из них, захмелев перед тем изрядно, погнался было за нею и что из того получилось. Лыбедь добежала тогда до ворот княжьего двора — ее тотчас впустили, а следом вломился и хмельной недотепа. Княжьи гридни[34] не стали убивать либо калечить того дурня, ибо не было у полян такого обычая — калечить и убивать человека, ежели не в бою. Могли бы, конечно, принести в жертву богам — сжечь на капище либо в реке утопить, но то была высшая кара, а тут… А тут еще и Лыбедь, когда миновал первый испуг, сама пожалела обидчика, замолвила слово перед старшим братом. И Кий, для вида гневаясь, а в душе потешаясь, велел своим гридням искупать пойманного в бочке с колодной водой, искупать в чем есть, пока не протрезвеет, а после продержать полный месяц на черных работах при своем дворе. С той поры добрые молодцы полянские еще пуще остерегались приближаться к Лыбеди, лишь издали любовались. А иные, может, и вздыхали, кто ведает?
Лыбедь вздохнула, усмехнувшись тем думам. И еще раз вздохнула, потому что сокол над нею улетел куда-то, так и не спустившись, так и не обернувшись небывалым кметом. Уж который раз мечтала она о том невиданном суженом своем, ни на кого иного глядеть не желала, верила отчего-то, что рано или поздно повстречается ей тот чудесный кмет, сокол ясный…
— Так во-от она где! — раздался над самой головой знакомый тонко-скрипучий голос. — Вот она где прохлаждается, голубка наша ненаглядная! А я все ищу, ищу, обыскалась. Зову не дозовусь. Отдыхает! И мне бы отдохнуть не повредило. Да грядки не прополоты, вода не принесена, коров скоро пастухи пригонят… А она лежит себе, горя-заботы не ведает, будто царевна заморская. Вставай, царевна, вставай! А то к земле прирастешь, не оторвешься, до самой ночи пролежишь, покуда не явится сила нечистая и не отдерет тебя от земли да не уволочет в свои подземелья темные. Вставай, вставай!
— Ох, это ты, тетя… А я тут задремала было и вроде сон привиделся…
— А какой сон? — тотчас заинтересовалась тетка и присела рядом, примяв барвинок с синими цветами. — Расскажи мне про свой сон, я люблю про сны слушать. А после я тебе про свой сон поведаю, такого сна страшного ни у кого не бывало еще. Так что же тебе во сне привиделось? Может, леший или кикимора?
