Американская фирма лучших в мире кинематографов Вильсон и К° отправила на свой счет экспедицию в Папуазию для разыскания своего представителя, Джонатана Форста.
Кинематограф, ленты и все вещи были найдены в целости в папуаском храме. Дневник кончался короткой заметкой: «К сожалению, мне не удастся снять последнего момента».
А на вопрос членов экспедиции, где белый человек, вождь папуасов, Титепетлекикапупуан, стыдливо опустив глаза, ответил:
— Он совсем не был вкусен!
Во всех американских газетах одновременно появилось следующее объявление:
Фабрика кинематографических лент Вильсон и К°.
Единственные в мире ленты Джонатана Форста, изображающие жизнь и обычаи Папуасов!
По непредвиденным обстоятельствам, талантливый представитель нашей фирмы Джонатан Форст не мог закончить замечательную серию своих лент. Белый человек, которого папуасы имели в виду съесть на праздничном пиру, не оправдал возлагавшихся на него нашей фирмой надежд и скрылся бегством. Вследствие этого приглашаем лиц, намеревающихся лишить себя в непродолжительнее времени жизни, на следующих условиях. Означенное лицо отправится под руководством нашего представителя в страну папуасов, где позволит беспрепятственно себя съесть людоедам. Когда мы получим ленту с изображением этого события, родственникам или иным лицам, по приказу съеденного, уплачено будет 50.000 долларов.
Вильсон и К°, Балтимор.
Охотников пока еще не нашлось. Не угодно ли?
I
Поль Лефевр тщетно пытался выбиться из посредственности.
Всегда повторялась одна и та же история. Он задумывал новую картину и весь горел огнем вдохновения. Думал и говорил только о своем будущем произведении. И задолго перед тем, как взять кисть в руки, мечтал целыми часами о будущем.
Вот картина его на выставке. Он вмешался в толпу и слышит восторженные отзывы.
— Какой талант! За последнюю четверть века не появлялось ничего подобного! Это совсем новая школа!
Так говорят кругом, но чуткое ухо художника ловит тихий, нежный лепет розовых девичьих губ:
— Я хотела бы видеть Лефевра. Он, наверное, красивый, высокий и у него глубокие-глубокие серые глаза, которые видят душу насквозь.
Наутро читает газеты. Всюду восторженные рецензии.
«Лефевр! С этого дня живопись должна начать новую эру. Художник разрешил великую проблему нового искусства. Искания духа последнего времени соединились с красотой формы. После серых сумерек, темной ночи, взошла заря и блеснули первые лучи солнца. И солнце это, скажем смело, — картина Лефевра!»
