— Я найду таких людей среди манз. Я знаю, что обещать им за смерть.
И председатель сказал:
— Касса общества «Белой кувшинки» открыта для тебя. И отныне имя твое: «Брат Черной Смерти!»
III
Черная Смерть гналась за Сином по пятам.
В недалеком расстоянии от деревни упал один из товарищей, несший мешок с косами, отрезанными у чумных трупов. Волосы мертвых думал он продать за хорошую цену лысым китайцам, которые вынуждены носить подвязную косу, этот символ верности маньчжурской династии.
И, оставив корчиться в предсмертных муках товарища, двое бежали дальше.
На следующий день упал и другой, обремененный ношей награбленного добра. Он лежал навзничь, страшно сверкали белки выпученных глаз, грудь трепетала, как крылья раненой птицы, и широко раскрытый рот ловил морозный воздух. Но неугасим огонь Черной Смерти, пожирающий внутренности.
И Син, оставив умирающего товарища, бежал дальше один.
И казалось Сину, что темное облако, бегущее по небу и бросающее тень на землю, не облако, а сама Черная Смерть, догоняющая свою жертву.
И чувствовал Син, что теряет сознание. Огненные круги мелькали в его глазах и расплывались, вытягивались, словно вырастали у них хвосты, и в безумии ужаса Син кричал: «Дракон, Дракон!», и бежал дальше, пока не упал.
— Черная Смерть настигла меня, — сказал Син и от ужаса перешел сразу к тоскливому равнодушию.
Сознание заволакивало дымкой, огнем палило внутренности и снег не охлаждал жара…
— У него вовсе нет чумы. Просто усталость, продолжительное голодание.
— Странно! Манза, а похож на европейца. Если остричь ему косу…
— Тут нет ничего удивительного. В Маньчжурии всегда возможно смешение рас.
— Вполне подходящий для нас субъект. Только согласится ли?
— Должен согласиться!
Весь трепеща от восторга возвращающейся жизни, Син слышал эти речи над своею постелью, куда чья-то заботливая рука уложила его.
И говорили всегда двое: один в китайской одежде, другой в сюртуке, без косы. Но в обоих Син узнал соотечественников.
И, когда он выздоровел, ему сказали:
— Ты должен делать все, что тебе прикажут, и ты умрешь, но тело твое доставят на родину и похоронят, как мандарина.
И Син радостно согласился.
В первом классе сибирского экспресса, мчавшегося с Востока на Запад и уже перевалившего через Урал, ехал китаец, одетый по-европейски, и поражал всех остальных пассажиров изысканностью манер и знанием иностранных языков. С ним ехал слуга, без косы, напоминавший лицом полумонгольский тип сибирского казака.
