Музыка созидающая и разрушающая | страница 39



Издатель журнала «Пани» Дж. Хорстром выражается не менее определенно: «Рок-н-ролл — форма войны, рок-концерт похож на налет. Что нынешним ребятам нужно, так это третья мировая война...» (Цит. по: Мяло К. Г. Под знаменем бунта. С. 270).

К дифференцированному подходу в критике поп-музыки призывает Д. В. Житомирский, предлагая, с одной стороны, нащупать то, что жизненно, что связано с глубокими источниками демократической культуры, что перспективно, с другой стороны — вполне отчетливо и бескомпромиссно охарактеризовать то, что искажает, что вносит или источники муть и отраву и что порождено болезнями современного западного общества» (Житомирский Д. В. Бунт и слепая стихия//Искусство и массы в современном буржуазном обществе. М., 1979. С. 144). Однако сам автор не находит ничего хорошего в поп-музыке.

Телевидение постоянно призывает к полной свободе предоставления рок-музыке эстрады, экранов кино, радио. При этом проповедуется компромисс между любителями классической и рок-музыки. Аргументами служит то обстоятельство, что-де, мол, любители поп-музыки, возможно, не знают классической музыки, а любители последней не знают рок-музыки. Поэтому надо слушать как ту, так и другую; в этом свободном сравнении и спорах о них и родится истина. Однако эти призывы мало чем отличаются от призывов к неограниченной продаже алкоголя или какого другого наркотика. Лица, ведущие подобного рода пропаганду, не понимают, что наркотики оказываются менее страшными по сравнению с поп-музыкой. Безумие — пропагандировать ее, и это должно быть понято прежде всего работниками искусства, которым хочется напомнить слова В. Астафьева: «И ни единого словечка об ответственности работников искусства, того самого искусства, которое пробуждает в чело-иске низменные чувства, жестокость, агрессивность. А ведь именно затем, чтобы взвинтиться как физически, так и сексуально, собирается эта молодая толпа, точнее, стадо, в тесные залы, где потно, горячо, где тело к телу липнет, где действуют ноги и то, что повыше их, а голова прилажена для того, чтобы на ней болталась прическа или чаще нечесаные лохмы.

По мне, так вместе с этими сопливыми девчонками, которые жаждут острых ощущений, в зале суда должны быть и те, кто потрафляет всему этому, поставляя суррогаты музыкального свойства, помогая пробуждать животные чувства и дикие действия у незрелых юнцов, которые берут, да что берут — хватают то, что ближе лежит. Да им и хватать не надо. Им всунут, поднесут, в рот положат продукцию с названием «пошлость», и многие из них, многие — я настаиваю и на этом определении,— так никогда и не узнают и не соприкоснутся с тем, что зовется прекрасным, останутся ограбленными на всю жизнь. И в этом надо винить не только родителей, педагогов, вялое возмездие судов, свое общество, закрывающее глаза на будущее своих детей, а значит, и свое, наше будущее, так услужливо идущее на поводу у незрелых юнцов, о морали человеческой лишенных какого-либо понятия и не желающих знать, что такое нравственность, с чем ее и зачем «едят»?