Вернувшись с похорон Ивана Куприяновича, Максим увидел на двери замок. Выглянул сосед-сапожник, молча, знаками подозвал Максима и, когда тот вошел в каморку, плотно прикрыл дверь.
— Хозяин с дворником приходили, — тихонько рассказывал сапожник. — Хозяин распорядился твои вещи выбросить и тебя не пускать. Уж мы просили, просили… Говорили, побойся бога, без того парень извелся, а он ни в какую! И так, говорит, за целый месяц за квартиру не плачено. Зверь, а не человек! Да и зверь так бы не поступил! Ты не расстраивайся, вещи у меня оставь, не пропадут, и сам сегодня у меня ночуй, а завтра, может, что и найдешь. Утро вечера мудренее!
Максим внес к сапожнику узелок с одежонкой, одеяло и ноты. Фисгармонию хозяин взял себе за долги.
Утром, свернув одеяло, на котором спал, стараясь не разбудить детей и хозяина, он тихонько вышел в коридор. В последний раз взглянул на дверь своей комнаты и, спустившись с лестницы, вышел на улицу.
* * *
Падал мокрый снег. Максим вытащил из кармана обрывок бумаги и прочитал адрес.
Вот и дом регента Морева.
Постояв немного у двери с начищенной медной дощечкой, Максим осторожно позвонил. Открыл худой и высокий малый лет семнадцати, в длинной холщовой рубахе и коротких узких портках.
— Ты кто и откуда? — почесываясь и зевая, спросил он Максима необыкновенно тоненьким голосом.
— Пришел в хор наниматься, а сам я из деревни Кольцовки!
— А, деревня, значит! Это сразу видно, приперся ни свет ни заря! Ну, заходи уж, коли пришел, — заключил он миролюбиво и, пропустив Максима в переднюю, прикрыл дверь.
— Как зовут-то тебя?
— Максим. А тебя как?
— Мокий!
— Ишь ты! Не по-нашему, видно!
— По-аглицки это!
— Ишь ты! — снова удивился Максим.
— Затвердил: ишь ты, ишь ты! Деревня! Русский я, псаломщиков сын. Здесь в хору учеником и жене регента по дому помогаю. Вот в священники выйду, тогда все брошу.
Он схватил Максима за рукав и потянул к стоявшему в углу ящику, покрытому пестрым домотканым половиком.
— Присаживайся!
Усадив гостя, продолжал:
— Сначала священником послужу, а потом в архиереи…
Максим не знал, верить ему или нет:
— Откуда же ты знаешь, что архиереем будешь?
— А голос какой у меня, слышишь? За него-то меня и возвеличат.
Максим подумал, что, действительно, впервые слышит такой голос: тоненький-тоненький. Только он ему что-то не очень нравился.
— Значит, ты в семинарии учишься? — с уважением протянул Максим.
— С будущей осени пойду.
— Выходит, до архиерея тебе еще далеко, — сделал вывод Максим.
