Оркестр играл тихо, и Максим слышал каждое слово, все, что хотел перед смертью высказать Сусанин…
После спектакля пешком плелись домой, денег на конку не было. Иван Куприянович еле шел.
Молчал и Максим. Сусанин своим подвигом перевернул ему душу.
* * *
Зима наступила ранняя, злая.
Забастовка давно кончилась, но Максима обратно на завод не взяли. Целые дни теперь он проводил дома или слонялся по городу в тщетных поисках какого-либо заработка. С Иваном Куприяновичем, в каком бы он ни был состоянии, ежедневно занимались постановкой голоса, разучиванием хоров. Учитель часто задумывался над судьбой ученика. Он полюбил Максима за упорный характер, за талант, верил в то, что Максим добьется своего, будет певцом и, может быть, даже большим!
Вызывали опасения лишь прямота Максима и горячий, не терпящий лжи характер. Вспомнилось, как в дни запоя он послал однажды Максима к регенту передать о том, что, мол, заболел, и попросить денег на лекарство. Максим согласился неохотно и сказал, что лучше бы написать обо всем в записке.
— А то на словах, пожалуй, я не сумею так гладко соврать, то бишь, рассказать, — он опустил глаза.
Не помогла и записка. Прочитав ее, регент стал спрашивать, чем Иван Куприянович болен. Максим понес что-то невообразимое, наконец, совсем запутался и замолчал. А регент спросил:
— Поди, врешь ведь все?
— Все вру, — согласился тут же Максим.
Забота об ученике заставила, наконец, Ивана Куприяновича принять решительные меры. Выбрав свободный день, он отправился на квартиру к известному в городе регенту Мореву.
Морев принял Ивана Куприяновича радушно и, едва тот уселся, спросил:
— Никак пить бросил и решил ко мне в хор определиться? Солист нужен, как манна небесная!
Но Иван Куприянович сказал, что пить он не бросил и пришел не в хор поступать, а совсем по другому делу — похлопотать за своего ученика. Рассказал о Максиме, о его необыкновенном голосе с широким и мягким, словно окутанным в бархат, нижним регистром.
— Не пьет еще? — спросил регент и тут же заметил, как вспыхнули щеки певчего.
— Если бы хоть раз заметил его выпивши, своими б руками убил и суда не побоялся!
Иван Куприянович сказал все это так просто и искренне, что не поверить ему было нельзя.
— Так присылай Максима ко мне примерно недельки через две.
В рождественские праздники Иван Куприянович возвращался домой поздно. Приходил пьяный, еле поднимался по лестнице. Добравшись до постели, падал на нее, не раздеваясь.
