— Ну что ты будешь делать? С кем ни потолкую, все умней меня! Угораздило же дураком родиться!
— Ты на другое разговор не переводи! — я немножко повысил голос.
На Ахмеда, как кипятком плеснули.
— Не ори, слышишь? Я ведь тоже орать умею. И довольно меня учить — сидеть сложа руки да бога благодарить, что на свет пустил, я все равно не буду!
— Да не сидеть — сообща надо действовать. Вот завтра все вместе поднимем головы — Осман-баю и некуда деваться.
— Ха! — Ахмед ехидно ухмыльнулся. — Все. Кому это охота голову за тебя под нож совать? Знаешь, как люди говорят: «На том ишаке моей поклажи нет, хоть и падет, не жалко!»
— А вот и неправда. Нумату Сапар никто. Ни сват, ни брат. Первый раз в глаза видит. А встал за него. Нет, парень, не так уж плохи люди…
— Ну как знаешь… У меня свой порядок: что решил сделать ночью, на утро откладывать не стану. А солнышко встанет, ищи ветра в поле. Пески велики.
— Нет, Ахмед! Тебе не в пески, тебе со мной идти надо.
— Это куда ж?
— К красным.
— К кра-а-сным? — протянул он. — А чего это я у них забыл?
— Во-первых, с людьми будешь…
— С людьми… Значит, слушаться? А вдруг они не велят убивать Осман-бая? Я ж все равно по-своему сделаю. Что мне тогда твои красные скажут?
— Скажут: зря, один в поле не воин.
Ахмед ничего не ответил, только рукой махнул…
Кадыр-ага вернулся ни с чем. Их даже во двор не впустили. Старик был мрачен, он не знал, что сказать, и лишь качал головой и непрерывно поглаживал бороду. Все молчали.
Высокий худощавый парень — один из тех, кто ходил с Кадыром-ага, — опустился на пень, снял свою папаху, напялил ее на колено и сказал, задумчиво поглаживая завитки:
— Мурад-бай-то каков! Отозвал меня в сторонку: «Если, говорит, детишек своих жалеешь, уходи, пока Осман-бай не видел. Нрав у него крутой!» Вы слышали, Кадыр-ага? На испуг брал!..
— Слышал, сынок… Я все слышал, — старик сокрушенно вздохнул. — Взбесились они. Черту преступили.
— Они преступили, и мы преступим. — Ахмед вскочил.
Кадыр-ага с сомнением покачал головой.
— Преступление не ведет к справедливости.
— Эх, Кадыр-ага, хороши ваши рассуждения, да не ко времени. Ночь проходит. Снимите с меня запрет.
И он, не дожидаясь ответа, начал оправлять на себе пояс с кинжалом.
— Трудно мне сейчас тебя отговаривать, слов нет нужных… А все же подумай, сынок. Крепко подумай.
— В таких делах туркмены недолго думают. Сразу за саблю хватаются.
— Правильно, но это когда силы равны. Ты ж один.
— А эти? — Ахмед показал рукой на сидящих у очага людей. — Что они, не мужчины? Ну, кто со мной пойдет?
