Вирджиния отразилась в Вирджинии
… и как же мы будем играть вдвоем одно и то же?
Она вдруг представила себе это совсем отчетливо, ощутив всем телом, грудью, животом, как натягиваются, настраиваясь, струны, и хрустальное ля течет по ним, готовое в любой момент отклониться, сдвинуться, подстраиваясь, если вдруг второе, встречное ля потребует идеального унисона… Вирджиния сделала шаг вперед и подняла скрипку к подбородку… начинаю я, буду задавать темп, но он остановил ее — Маджини все еще был в его руках — и протянул его ей, ну разумеется, так и надо, я же не смогу играть на другой… Вирджиния увидела смычок, нацеленный в нее, но этот жест не вызвал подозрения, она чувствовала себя вполне на своем месте перед этим светлоглазым мужчиной, который стоял сейчас перед ней в своем светлом костюме и настолько хорошо понимал ее скрипку, что и сама Вирджиния словно прочувствовала, поняла ее до конца, и сейчас, если бы взяла в руки и поднесла к глазам, то наверняка смогла бы прорвать черную пелену и заглянуть в то неприступное, темное f …я увижу ее душку…
нет, ничто ей не угрожало, наоборот
ей захотелось, чтобы смычок дотянулся до нее, отвел в сторону прядь волос, собранных сзади в хвост, и это желание было таким сильным, что она, переложив смычок в другую руку, со скрипкой, одним движением расстегнула заколку, стягивающую ее волосы в безопасную для игры прическу, словно затем, чтобы подсказать ему… сделай это, именно это… но он перевернул смычок и подал ей колодкой вперед…
… я только сейчас сообразил, что ты ревнуешь… ты права…
потому что, конечно же, он с удовольствием играл бы на Маджини. Разумеется, он бы хотел, он был бы благодарен ей за этот жест доверия, за это особое, тройное слияние… но ведь он здесь, чтобы услышать Чакону именно в ее исполнении, в игре перевоплощений под ее руками… а ты дай мне твою скрипку, я без проблем справлюсь с ней, даже если она и не до конца способна отзываться на мои усилия, а так тебе будет совсем уж скучно, ведь ты уже добралась до душки Маджини…
но ты знаешь, что делать… правда? Нужно быть очень точной, человеку нужно стремиться к абсолютной утонченности, к полному соблюдению точности, звук должен быть буквально «вбит в тон», а это уже судьба, и звук не звучит…
именно там — музыка…
Она уже знала это.
Вирджиния протянула ему свою старую скрипку, смычком вперед, еще, еще ближе, словно хотела прикоснуться к кровавому пятну-мозоли, знаку, инкрустированному на шее каждого скрипача, надавить на это пятно, причинив ему боль… ей показалось, что он улыбнулся, поняв ее мысли… они поменялись скрипками, она взяла в руки Маджини, обняла, прижала к подбородку, шеей почувствовав свое пятно-мозоль — место, где ее плоть особенно тесно сливается со скрипкой, ощутила, как оно набухает, возбужденное этим прикосновением, увидала, как он, словно в зеркале, повторил ее движение, абсолютно такое же, подбородком зажал скрипку самым естественным в мире жестом, означающим его готовное слияние с нею…
