Наше свадебное путешествие вдруг оказывается далеко-далеко, за миллион миль, и в то же время на расстоянии вытянутой руки, если бы мы только смогли…
Марк выныривает из волн по правому борту. Бьет ластами, двигаясь к катеру с бесстрастным лицом. И я впервые до конца понимаю, насколько важно для меня его умение скрывать свои эмоции. Потому что, если бы я хоть раз увидела его искренне напуганным, это стало бы концом наших отношений.
Он подтягивается по лестнице на палубу, весь истощенный.
— Воды, пожалуйста, — говорит он, стягивая баллон с плеч.
Костюм он снимает и сбрасывает, как я сбросила свой, и тяжело опускается на тиковое сидение. Я достаю бутылку воды из переносного холодильника и передаю ему. Майкл сильно щурится от солнца, брови его напряжены и нахмурены.
— Ты в порядке? — спрашивает он. И смотрит на меня, явно встревоженный.
— Да, да, я в порядке. Извини. Я просто… — Я не знаю, как закончить эту фразу, поэтому замолкаю. — Нет, все в порядке. Боже! Хорошо, что ты уже здесь.
Он надолго присасывается к бутылке и смотрит на волны, вода медленно стекает с его волос на голые плечи.
— Гребаная хрень, — говорит он.
Я жду, но он не продолжает.
— Там есть люди? — спрашиваю я. Не могу не спросить. Я должна знать.
— Да, — говорит он.
И снова долго пьет воду.
— Два пилота в кабине, три пассажира. Это я рассмотрел. Из них одна женщина, остальные мужчины.
Он снова смотрит на волны, стискивая зубы.
— Гребаная хрень. — Я с опозданием понимаю, что повторила его слова. Но я не знаю, что еще сказать.
— Это были плохие люди, Эрин, — говорит он, переводя на меня взгляд.
Какого черта, что это значит?
Я хочу узнать больше, узнать обо всем, что он видел, но мне кажется, что не стоит спрашивать об этом. Он переваривает увиденное. Я жду, когда он сам мне все расскажет.
Но он молчит. Только пьет воду.
Его слова повисают в воздухе. Я пытаюсь поймать их, прежде чем они исчезнут.
— Плохие люди… Что ты имеешь в виду, Марк?
— Я видел их вещи… Внизу. Они были плохими людьми. Не стоит слишком о них горевать, вот что я имею в виду. — С этими словами он встает, берет полотенце и вытирает лицо, сушит волосы.
Я понимаю, что большего, пожалуй, сейчас от него не добьюсь, и я не хочу слишком зацикливаться на мыслях о людях, оставшихся на дне. Я изо всех сил пытаюсь оставаться сосредоточенной. И меняю тему. Ну, почти.
— Марк, это затонувший груз.
В первый миг он смотрит на меня пустым взглядом. Я думаю о том, что он наверняка уже и забыл о сумке. Я продолжаю:
