Упоминая об «обычных разговорах», она шутит лишь отчасти. Я вижу это по ее глазам. И улыбаюсь. Я понимаю, почему она согласилась на этот проект. Культурная ностальгия. Мне сложно представить, сколько таких людей, как Алекса, находится в Холлоуэе, учитывая ее происхождение. Мы принадлежим к разным поколениям, но при этом определенно происходим из одного племени.
— Тогда, наверное, стоит начать? Есть ли у тебя какие-то предварительные вопросы? — интересуюсь я.
— Нет, я готова к экспромту. — Она поправляет и без того идеально сидящую футболку и убирает пряди с глаз.
— Отлично. Тогда просто предупрежу тебя, что мои вопросы будут короткими, я составила их скорее для того, чтобы помочь тебе сосредоточиться на рассказе, а не направлять его в какую-то сторону. Я могу даже убрать себя из видео или позже наложить свой голос или изображение. Ладно. Давай начнем. Назови мне, пожалуйста, свое имя, возраст и приговор.
Я чувствую, как в кармане беззвучно вибрирует телефон. Марк. Возможно, хорошие новости. Может быть, даже о вакансии. Господи, очень надеюсь, что так и есть. Это мгновенно решило бы все наши проблемы. Вибрация резко обрывается. Либо звонок перенаправился на голосовую почту, либо Марк вспомнил, где я сегодня нахожусь. Чем я должна заниматься в это время.
Я снова сосредоточиваюсь на работе. Смотрю, как Алекса тихо вздыхает, и прекращаю думать о Марке, глядя, как тюремная комната словно растворяется вокруг нее.
— Меня зовут Алекса Фуллер. Мне сорок два года, и я провела здесь, в тюрьме Холлоуэй, четырнадцать лет своей жизни. Я была осуждена за оказание помощи в самоубийстве моей матери, Дон Фуллер. Она была смертельно больна. Рак поджелудочной железы. Меня приговорили к максимально возможному наказанию. — Она делает паузу. — К… максимальному сроку, который когда-либо давали за оказание помощи в самоубийстве. В тот год в прессе было очень много шума по поводу слишком мягких наказаний, много публикаций о том, что суды не рассматривают дела о помощи при совершении самоубийств. Провели расследование, в результате которого приняли решение о том, что королевская прокурорская служба в будущем должна придерживаться более строгого курса. Я же оказалась первой, кого судили после изменения правил. Решили, что подобные дела будут рассматриваться как преднамеренные убийства, даже если совершенно очевидно, что они таковыми не являлись.
Она замолкает на секунду, глядя мимо меня.
— Изначально мама хотела поехать в «Дигнитас»
