Я еще раз судорожно вздыхаю. А затем нас соединяют.
— Это Эдди. — Голос у него глубокий и теплый. С богатыми гортанными интонациями, свойственными кокни. Странно наконец слышать его.
— Здравствуйте, мистер Бишоп. Рада, что мы можем пообщаться. Это Эрин Локе. Как вы сегодня поживаете?
Хорошее начало. Очень профессиональное. На другом конце линии раздается шорох, пока он устраивается.
— Здравствуй, милая. Рад, что ты позвонила. Локе, да? Значит, еще не Робертс? И когда же день свадьбы? — говорит он весело, по-дружески.
По его голосу чувствуется, что он улыбается. При других обстоятельствах это было бы замечательно, и я чуть сама не улыбнулась телефону, но тут же что-то заставило меня замереть. Эдди никак не мог узнать ни о моей приближающейся свадьбе, ни о смене фамилии, ни о Марке. Не мог, если только не наводил обо мне справки. А поскольку он сидит в тюрьме, он должен был поручить кому-то наводить эти справки. Что означало процесс куда более серьезный, чем обычный поиск в интернете. Меня нет в социальных сетях. Я избегаю «Фейсбука». Все хорошие документалисты знают, что можно сотворить, имея солидный пласт информации из соцсетей, так что мы держимся от них подальше. И вот, одной простой фразой Эдди Бишоп дал мне понять, что меня для него профессионально изучали. Что он меня изучил. Он здесь главный, и он знает обо мне все. И о Марке. И о нашей жизни.
Я не спешу с ответом. Он проверяет меня. И мне не хочется оступаться в самом начале игры.
— Как я понимаю, мы оба неплохо поработали с информацией, мистер Бишоп. Вы нашли что-нибудь интересное?
В моем прошлом нет ничего компрометирующего, никаких скелетов в шкафу. Я это знаю, но все равно ощущаю себя слишком на виду, ощущаю угрозу. Это его демонстрация силы, словесная черта на песке. Пусть Эдди и провел семь лет за решеткой, но он хочет, чтобы я знала: все ниточки до сих пор у него в руках. Не будь он настолько прямолинеен с самого начала, я уже пришла бы в ужас от этого.
— Весьма обнадеживает, я бы сказал. Прямо успокоило меня, милая. Осторожность ведь никогда не помешает, — говорит он.
Эдди Бишоп счел меня безопасной, но хочет, чтобы я знала: он следит за мной.
Я двигаюсь, встаю, пытаясь распутать телефонный шнур, и перехожу к делу.
— Спасибо, что согласились принять участие в фильме. Я очень ценю ваше согласие и хочу, чтобы вы знали: я собираюсь брать интервью как можно более прямо и непредвзято, насколько мне это удастся. У меня нет намерения снять что-то вроде «Соломенных псов»
