Ему же доставили и ответ на наши предложения – Их Католические Величества были согласны на них, с условием, что компенсация будет составлять десять кинталов, а не пять – половину тонелады. Конечно, за незаселённые острова, которые в ближайшем времени в моей истории захватили англичане, это было многовато, но мы, посовещавшись, решили, что лучше уж так, чем торговаться через океан из-за каждого грамма золота. Тем более, что там было ещё и письмо на моё имя от Их Величеств, где мне сообщали, что, так как Корву принадлежит португальской, а не испанской короне, то теоретически нужно было бы составить отдельный договор купли-продажи на этот остров; поэтому они решили нам этот остров подарить – причём вне зависимости от того, согласимся мы на остальные условия или нет. Ещё одним подарком был Теуакалько, заброшенный город йопе по ту сторону реки Папагайо – в приписке значилось, что это было сделано "в знак благодарности за двухкратное спасение Её Величества".
Коля вернулся лишь двадцать восьмого марта – через десять дней после рождения сына Алексея, крестить которого доверили мне и Саре – Лиза уже была крёстной их старшей, Елизаветы. С собой он привёз приглашение от графа Медины встретиться с ним в конце апреля; заодно у меня появилась бы возможность быть представленным дону Гаспару, а также – вишенка на торте – увидеть моего старейшего испанского друга, дона Хуана де Альтамирано, которого мы некогда вызволили из рук пиратов. Как оказалось, дон Исидро, которого дон Гаспар "сватал" в коррехидоры Лимы, отказался от этого, мотивируя это тем, что, мол, он уже стар; а новый вице-король обрадовался этому решению, так как именно дон Исидро лучше всех был знаком с местными особенностями. Так что в Лиму отправился его племянник, которого вообще-то прислали для замены графа Медины в Мехико.
Дон Гаспар принял меня весьма приветливо, попросив прощения за то, что всячески избегал общения со мной до этого момента. Как оказалось, в 1602 году он получил письмо от своего дальнего родственника, архиепископа Севильского де Суньига, назначенного в том же году Великим инквизитором, в которой он требовал, чтобы дон Гаспар прекратил всякие контакты с "русскими безбожниками". Он тогда принял соломоново решение – отказался с нами встречаться лично, но остальные контакты шли полным ходом. Но первый же галеон 1603 года доставил распоряжение Их Католических Величеств о всяческом благоприятствии в отношении Русской Америки, и, кроме того, письмо от нового Великого Инквизитора, епископа Вальядолидского Хуана Баутисты де Асеведо, который отменил распоряжение своего предшественника и указал, что русские являются не безбожниками, а "братьями во Христе, временно не принимающие часть догматов Матери-Церкви", и что связи с ними необходимо укреплять в надежде на их – точнее, наше – "прозрение".
