. Выросших по осени цыплят считай сама.
Можно ещё обидеться на саму себя, это тоже займёт твой скучающий от безделья мозг на долгие годы. За то, что не сказала когда-то нет, не доучилась, не дала ребёнку чего-нибудь эдакого ценного, не удержала единственного нежного или не выросла до ста восьмидесяти сантиметров, такое тоже, знаешь ли, бывает.
Это называется чувство вины. Я до сих пор могу сказать дочке ужасные слова, например: «Поедешь жить к папе». Я не хочу, чтобы она жила с отцом, мне с ней хорошо. Тем более я не хочу ей сделать больно. Это моя боль, это свою нелюбовь к себе я выплёвываю в эти слова, а дочь тихо плачет, отвернувшись от меня. Казалось бы, здесь меня должно с головой накрыть чувство вины и раскаяния. Но нет, я разбираю на атомы свои эмоции и нахожу ту рану, которая толкает меня делать больно самому дорогому человеку на свете. И только тогда я рассказываю дочери, что заставило меня произнести эти слова, не ожидая, что она меня поймёт. И она понимает. Мой родной человек, которому досталась в матери именно я.
Это вторая сторона медали, у которой первая из сторон – обида. Дуальность этих чувств для меня не сразу стала очевидна. Опыт и анализ дали мне понять, что там, где есть обида, есть чувство вины. Пропорционально, как и вся библейская физика для меня. Человек, который знает, как должно быть снаружи, полагает, что знает и как всё устроено внутри. Хотя тысячи лет ему повторяют: Господь и пути его неисповедимы, он всё ходит по кругу этих знаний, которые к нему как к части божественного и поэтому уникального не имеют никакого отношения.
Людям бы научиться анализировать свои поступки и их последствия, но жизнь по стереотипам и правилам, дающая готовую усреднённую модель поведения, не даёт очухаться, как ты уже становишься виноват. По своей воле. Поэтому и вся прошлая жизнь – сплошные ошибки и разочарования в себе.
Моя личная история с чувством вины так же коротка, как и с обидами. Взрослые по старой схеме пытались поработать в этом направлении, но безуспешно. То ли старались плохо, то ли ученик из меня так себе. А может быть, и у самих взрослых в моём роду с этой установкой не всё так плохо. Римма не помогала бабушке окучивать картошку, хоть той было очень тяжело и всю зиму она ею питалась. Римма прогуливала школу, изобретая всё новые причины туда не ходить. Она периодически не мыла посуду и не жалела уставшую маму, а у папы могла стащить рубль из кармана рабочих штанов. У этой девочки вообще отсутствовала совесть, сколько бы ни старались классный руководитель в школе, бабушка и мама
