Доктор-дьявол | страница 54

Но наступил день, изменивши всю жизнь двоеженца.

Войдя в будуар жены, он остановился в трепете ужаса. Сердце его перестало биться. Воздуха не хватало для дыхания…

Рядом с Зиной на шелковой кушетке сидела Настя и обе женщины смотрели на него в упор. И в их взгляде он не узнавал ласковых глаз своих милых жен.

Зина встала и, величественно вытянувшись во весь рост, произнесла торжественным голосом:

— Костя, я знаю все. Не говори, не оправдывайся! Я обо всем переговорила с Настей. Не нужно сцен, не нужно слез, обмороков. Мы обе нашли единственный исход из того ужасного положения, в которое ты нас поставил. Ты должен подчиниться нашему решению. Слушай…

Я так и не узнал точно, на чем порешили жены графа Зборовского. Прошу читателей, и особенно читательниц «Синего журнала» откровенно высказаться по этому поводу. Стоит ведь только мужчине поставить себя мысленно на место графа, а женщине — на место одной из жен, чтобы почувствовать, как они сами поступили бы в данном случае. Свод мнений и более удачные отдельные ответы будут напечатаны в ближайших №№ «Синего журнала».

С. С.

Домик всего из трех комнат. Две побольше, третья совсем маленькая. Кухня, сени, чуланы. На дворе подгреб, сарай. Фруктовый садик.

Все маленькое, но свое. Вот это и дорого. Купил за бесценок. Продали наследники какого-то старика. Спешили, а покупателей нет. Кому нужна лачуга на глухой окраине уездного города? Кругом огороды, пустыри. А дальше городское кладбище. Улица немощеная и заросла травой. Покойников не носят мимо окон, но летом слышно иногда похоронное пение.

И кажется, что вдали надрывается рыданием чья-то грудь. На меня это нагоняет тихую грусть. Вера всегда пугливо жмется ко мне.

Мы ушли вдвоем от всех, нам никого не нужно. Чтобы любить свободно друг друга, мы перешли через трупы. Она бросила мужа, я расстался с целой семьей.

— Когда поют, мне кажется, что отпевают тех. Милый, я хотела бы забыть…

Я тоже не могу забыть, но скрываю. И целую ее, долго целую, пока не разгорится тлеющий костер нашей чувственности. И всегда порывистые объятия дают покой нашим душам. И нам не страшны трупы, оставленные позади…

Мы решили жить без прислуги. Я — большой и сильный. Она — здоровая, молодая женушка. Ей весело трудиться. Не устает, грудь дышит ровно. Хохочет, как девочка, играющая в хозяйство.

Иной раз мне совестно. Моет полы босиком, высоко подвязав юбку, как делают бабы. Мне жалко этих голых до плеч, нежных рук, отжимающих грязную тряпку. Бегу скорее на двор колоть дрова и стараюсь сильнее ударять топором, и радуюсь, чувствуя усталость. Мы трудимся оба.