I
В квартире генеральши Беженцевой царила тишина. Повсюду были загашены огни и только в спальне старухи теплилась лампадка перед большой старинной иконой.
На широкой кровати покоилось маленькое сухое тело, обозначившееся под стеганым шелковым одеялом безобразным зигзагом. Сморщенное, злое лицо выглядывало из чепчика, украшенного оборками и кружевами.
В ногах лежал белый, как снег, кот, тихо шевеля широким пушистым хвостом. То поднимался, выгибая спинку, зевал розовой пастью, моргал, то разваливался, представляя застреленного кролика, и нежился в тепле и шелке.
Трепетный свет лампады отбрасывал причудливые движущиеся тени по стенам.
Был третий час ночи…
В коридоре раздался едва слышный шорох. Ощупывая в темноте руками стену, тихо кралась страшная фигура. Вот она заглянула в полуоткрытую дверь спальни. Еще два шага, и она вступила в полосу света. С головы до ног белое одеяние, из-под капюшона смотрит ужасный голый череп. Несколько прядей выпущенных волос, синева на щеках, тусклые, словно вставленные, глаза, пучок шерсти на выдавшейся нижней челюсти, — создают иллюзию мертвеца, еще не совсем расставшегося с остатками тела.
Фигура остановилась около кровати, поднялись костлявые руки в широких рукавах, зашевелилась безобразная челюсть и тихий, неземной стон раздался в спальне генеральши Беженцевой.
Первым проснулся белый кот, сел и вытаращил огромные черные глаза на привидение, не проявляя ни малейшего страха. По-видимому, кот даже был рад новому впечатлению среди скучной, монотонной жизни в качестве любимца полумертвой старухи.
Привидение застонало громче. Это был крик, полный несказанной, загробной муки. Это была потусторонняя жалоба, безнадежная скорбь об утрате земного существования…
Тихое, сонное посвистывание, раздававшееся из сухого горбатого носа Беженцевой, внезапно прекратилось. Открылось одно веко и затрепетало другое. Зашевелились кружева чепчика. Приподнялась голова. Высунулась из-под одеяла иссохшая рука, согнулась острым углом, оперлась… Вот уже села на кровати старуха. Раскрылись бескровные губы, зияет черная дыра с двумя длинными, желтыми зубами. Горбом поднимается старческая грудь, когда-то, в молодости, сведшая с ума генерала Беженцева красотой девственных, упругих форм.
