Писатель, тренирующий свою способность слышать живую речь, увеличивает, как ни странно, художественность своего текста, будь то пьеса, рассказ, сценарий, роман – везде говорят люди, и надо, чтобы говорили они правдоподобно. Даже если писатель конструирует сложный язык, как, например, Платонов, этот язык создан на базе услышанного, документально подмеченного. У хорошего писателя устная речь персонажей свободна от шаблонов и непредсказуема.
– В котором часу вас будили в лагере?
– В половине, – она подавила новый зевок. – Седьмого, – дозевнула до конца с содроганием всего тела. – Седьмого, – повторила она, и горло у нее снова стало наполняться.
Владимир Набоков, «Лолита».
Наша следующая настройка – настройка контраста наших художественных текстов, или, другими словами, умение видеть и воспроизводить противоречие.
Самое контрастное из известных произведений живописи – «Черный квадрат» Казимира Малевича. Малевич как великий теоретик авангарда высказался этой картиной (и не только ею) в том числе о принципе контраста: чтобы сделать белое белее, нужно разместить рядом черное, которое и нужно сделать черным, даже если изначально оба эти цвета – неопределенно серые.
«Искусство обладает великим свойством: противоречием, – писал Лотман. – Своих внушительных дам Рубенс как бы вешает в воздухе – они не стоят на земле, они плывут <…> они – в противоречии со всем миром – летят. У Веласкеса <…> нарисован прекрасный стройный человек, умное, почти рыцарское лицо, но он – карлик, то есть шут. Это показано тем, что рядом с ним поставлена собака, которая почти с него ростом. Веласкес вводит нас в прекрасный ужасный мир, который прекрасен – и ужасен, который красив – и отвратителен, он вводит нас в мир противоречий».
Что было бы, если бы дамы Рубенса сутуло оплывали на корявых табуретках? Что было бы, если бы Веласкес изображал только красивых собак? Мы бы не узнали ни о Рубенсе, ни о Веласкесе, наше сердце бы не замирало. Но жизнь противоречива – и мы как потребители искусства ценим тех художников, которые говорят нам об этом.
«В “Шинели” и в “Превращении” герой, наделенный определенной чувствительностью, окружен гротескными бессердечными персонажами, смешными или жуткими фигурами, ослами, покрасившимися под зебру, гибридами кроликов с крысами, – пишет Набоков. – <…> Абсурдный герой обитает в абсурдном мире, но трогательно и трагически бьется, пытаясь выбраться из него в мир человеческих существ – и умирает в отчаянии».
