Оставив обеденный зал и столы, ломящиеся от яств и вина, Банрууд поднялся в комнату, где рожала жена. Помещение пропахло потом и нюхательными солями, и он поморщился, подойдя к кровати. Ярл не спал в ней целую вечность. Повитуха Агнес заставляла Аланну оставаться в постели большую часть срока беременности. Она считала, что только покоем Аланна сохранит ребенку жизнь. Пока что повитуха оказывалась права. Плод рос все девять месяцев. Но в последние два дня Аланна не чувствовала шевеления в утробе. Они боялись худшего.
– Как она? – спросил ярл у топтавшейся рядом Агнес.
Она присутствовала при родах всех его мертвых детей. Может, в ней причина? Не выбросить ли ее в окно, которое как раз открыли, чтобы проветрить комнату роженицы? Он мог зашвырнуть ее тяжелое тело в ров, окружавший крепость. Только мысль о том, что Агнес способствовала рождению дюжины здоровых младенцев клана, остановила руку Банрууда.
– Отдыхает, мой лорд. До болей еще далеко. Она не страдает. Возможно, на этот раз получится, ярл Банрууд, – сказала повитуха улыбаясь. Она была полна надежды.
– Может быть, – согласился он.
Всякий раз они говорили эти слова. И каждый раз обманывались.
* * *
Фермер с женой дождались, пока в зале никого не останется. Стоя у дальней стены, возле больших дверей, они наблюдали за ярлом Банруудом, который благословлял очередного новорожденного из Берна. На лбу каждого ребенка своей кровью он рисовал звезду – все они были мальчиками – и отпускал родителей, вручив им золотую монету. Такая традиция существовала во всех кланах – новорожденных представляли ярлу. Каждый ребенок был желанным и вносился в книгу Берна. Так же поступали в Эббе, Йоране, Лиоке, Адьяре и Долфисе. И все-таки в свое время людям потребовался целый год, чтобы заметить: в кланах рождаются только сыновья.
Поначалу они радовались. Сыновьям всегда отдавали предпочтение. Защитники. Воины. Фермеры. Носители жизненной силы. Какими же глупцами они все были.
– Принесите ребенка, – устало велел чете Банрууд.
Накануне вечером они с ярлами засиделись допоздна. Слишком долго скорбели, еще дольше пили его лучшее вино и ничего не решили. День получился длинный, скоро наступит ночь, и он чувствовал усталость. И тревогу. Уже не хватало терпения на эту деревенщину, тянущую время, хотя уже пора заканчивать дневные труды. Обычно жена ярла подгоняла к нему посетителей и уводила прочь, но в этот день благословения Аланна умирала в своей постели, умирала с ребенком, так и не вышедшим из ее утробы. И ярл был принужден исполнять ее обязанности наравне со своими.
