Беатрис не проронила ни слезинки после смерти отца.
Она хотела плакать. Знала, что это неестественно, но что-то внутри, казалось, непоправимо сломалось и в глазах больше не собирались слезы.
Аделаида обняла дочь и притянула к себе. Беатрис инстинктивно положила голову на плечо матери, как в детстве. И все же это не принесло обычного успокоения.
Внезапно Беатрис почувствовала, насколько хрупким было тело мамы под кашемировым свитером. Королева Аделаида дрожала от сдерживаемого горя. Она казалась такой ранимой – и впервые на памяти Беатрис старой.
И это уничтожило то, что осталось от решимости Беатрис.
Она попыталась в последний раз представить себя с Коннором: то, как говорит ему, что все еще его любит, что хочет убежать от своей жизни и быть с ним, несмотря на последствия.
Но она не смогла этого вообразить. Казалось, будущее, о котором мечтала Беатрис, умерло вместе с ее отцом.
А может, умерло с прежней Беатрис, той, которая была принцессой, не королевой.
– Хорошо, – тихо произнесла она. – Я поговорю с Тедди.
Она сможет ради семьи, ради страны. Выйдет за Тедди и подарит Америке историю волшебной любви, которую так отчаянно ждут люди.
Пора отпустить Беатрис-девушку и стать Беатрис-королевой.
Нина Гонсалес затаив дыхание вытащила деревянный брусок из башни, которая становилась все более шаткой. С томительной осторожностью она положила кусочек «Дженги»[1] на верх сооружения.
Невероятным образом конструкция устояла.
– Да! – Нина вскинула руки, испустив победный возглас, – и в этот момент пара брусков выпали из башни и с грохотом ударились о стол. – Похоже, рано я радовалась, – со смехом заметила она.
Рейчел Гринбаум, что жила дальше по коридору от Нины, подтолкнула к ней упавшие бруски.
– Итак, с тебя «шляпа» и «тюремное танго»!
Они играли с известным в Королевском колледже набором «Дженга для вечеринок», разрисованным красным маркером. Это была обычная «Дженга», только с заданием на каждом блоке – выпить несколько шотов виски, спеть в караоке, съесть шоколадный батончик, – каждый должен был следовать указаниям, написанным на сбитом бруске.
Когда Нина спросила, сколько же лет этому набору «Дженги», никто не смог ответить.
Это были последние дни весенних каникул, и Нина с друзьями тусовалась в «Огдене», кафе, над которым находился Колледж изящных искусств. «Огден» из-за своего местоположения особенно привлекал студентов театрального факультета, которые всегда удивляли Нину, а еще здесь подавали печенье бесплатно.
