– Мы не поженимся.
– Что вы имеете в виду, Ваше Величество? – спросил Роберт, сжав губы в недоумении. – Что-то… случилось между вами и Его светлостью? – Беатрис судорожно вздохнула, и он поднял руки, пытаясь успокоить ее. – Пожалуйста, простите меня, если я захожу слишком далеко. Но чтобы выполнять свою работу эффективно, мне нужно знать правду.
Коннор все еще стоял в коридоре. Беатрис могла представить его: застыл в стойке гвардейца – ноги стоят твердо, рука рядом с кобурой. В панике Беатрис подумала, слышит ли он их через запертые деревянные двери.
Она открыла рот, готовая рассказать Роберту о Конноре. Это не казалось чем-то сложным; у Беатрис уже был этот разговор с отцом – она вошла к нему в кабинет и сообщила, что влюблена в своего охранника, – в ночь помолвки с Тедди. Так почему она не может сказать это еще раз сейчас?
«Мне нужно знать правду», – настаивал Роберт. Вот только… что было правдой?
Беатрис не знала. Ее чувства к Коннору смешались с эмоциями, которые она испытывала из-за всего произошедшего: страсть, угрызения совести, горе болезненно сплелись.
– Я согласилась выйти замуж, пока мой отец был еще жив, потому что он хотел проводить меня к алтарю, – сумела выговорить она. – Но теперь, когда я королева, не нужно торопиться.
Роберт покачал головой.
– Ваше Величество, именно потому, что вы королева, я предлагаю вам как можно скорее выйти замуж. Вы – символ Америки и ее будущего. И учитывая текущую ситуацию…
– Ситуацию?
– Это период перехода и неопределенности. Страна оправилась от смерти вашего отца не так легко, как мы могли надеяться. – В тоне Роберта не произошло никаких изменений, не послышалось ни единой эмоции. – Фондовый рынок пострадал. Конгресс поставлен в безвыходное положение. Несколько иностранных послов подали прошение об отставке. Всего несколько, – добавил он, увидев выражение ее лица. – Но свадьба станет объединяющим событием для всех в стране.
Беатрис поняла, что скрывается за этими словами. Теперь она была королевой Америки – и Америку охватил страх.
Слишком молодая, неопытная правительница. Но прежде всего Беатрис была женщиной. Пытающейся управлять страной, которой всегда руководили мужчины.
Если сейчас в Америке царила нестабильность, именно Беатрис была причиной этого.
Прежде чем она успела ответить, двойные двери гостиной распахнулись.
– Беатрис! Вот ты где.
На пороге стояла мама. Аделаида выглядела элегантно даже в дорожной одежде – узких темно-синих брюках и бледно-голубом свитере, – хотя теперь они сидели свободнее, чем раньше.
