Мы сбросили наши бомбы близ Мюнхена и отвернули от цели обратно в Англию. Сколько я мог разглядеть Германию, наши цели в этой округе были скрыты дымом.
Допускаю, пограничные линии имеют смысл, и таможни, и визы, и другие барьеры, установленные людьми на Земле, но воздух течет себе беспрепятственно поверху, и с двадцати тысяч футов попробуй разгляди те барьеры.
С немногими посадками на заправку мы на своем Б-17 можем облететь все расчерченные до мелочей государства и сферы влияния.
Можем помахать рукой жителям, снизиться, погудеть им и вихрем от винтов взбудоражить крыши, вновь взмыть и крутить лениво восьмерки над ратушей или остаться на двадцати тысячах и навести перекрестье прицела на тамошний металлургический завод или оперный театр, наблюдая, как падают бомбы.
И пока детишки будут махать нам рукой, их дома накренятся и рухнут, погаснут огни и поднятая бомбами пыль задушит живительный воздух.
Летим до дому. Дом — это когда пропеллеры совсем не шелохнутся. Вконец усталый, гляжу по сторонам. Сверху все видится зеленым и прекрасным, а то, что сделали мы, — чем-то ужасающим.
Впервые мы завидели истребителей в тот мюнхенский вылет. Какое-то время розочки их трассирующих очередей густо распускались вокруг нас.
— Ну и стычка снизу слева, — передал Кроун.
Мы не отличали «сто девятых» от П-51 или от «фокке-вульфов», не понимали, какая сторона берет верх и чьи истребители рушатся вниз. Словно играючи кружат, а потом невзначай кто-то срывается и идет на снижение, которое кончается ударом о землю.
— Господи! — слышен Шарп. — Вы видели?
Взрыв переходит в кровавые отсветы. Внизу кто-то погиб. И так всю дорогу до Рейна.
— Один только что грохнулся, — говорит Шарп несколькими минутами позже.
— Видал. Похоже, «пятьдесят первый», — откликается Кроун.
— Это «мессер сто девятый», — уверенно произносит Спо. — А вон и другой готов.
Но несколько их прорывается через заслон истребителей к «крепостям». Звеньям прямо перед нами приходится хлопотно. Каждые несколько минут видишь, как «семнадцатый», нырнув из строя, да еще порой с хвостом дыма, уходит в Швейцарию.
— Бог ты мой, еще одной «крепости» конец, — произносит Сэм.
Я вижу лишь обломки, летящие, извиваясь, среди клочьев пламени.
Еще одна «крепость» ласточкой ныряет к земле, чтобы никогда не подняться ввысь.
— Три парашюта, — сообщает Кроун. — Вижу троих.
До нас истребители не пробились. «Сорок седьмые», «пятьдесят первые», «тридцать восьмые» вились окрест, одни шли к дому, другие искали скоротечной стычки...
