– Я собирался сказать тебе после хёрлинга, но потом произошедшее с Блейком… – Он глубоко вздохнул. – Я хочу быть честным с тобой, потому что ты тоже честна со мной, Джун. Моя мама умерла не от сердечной недостаточности. Она покончила с собой.
Слова медленно проникали в мое сознание. Ужасным образом все вдруг обрело смысл. Я ведь сразу почувствовала, что за смертью тети Катарины стоит больше, чем все говорили мне. Однако волнующие события последнего времени полностью отодвинули эту догадку на второй план.
Я ошеломленно посмотрела на Престона.
– Мне жаль. Я не знаю, что и сказать.
Он слабо улыбнулся.
– Тебе не нужно ничего говорить. Мама была замечательной, но у нее бывали и мрачные дни, когда она совсем не улыбалась. Сначала она пыталась скрыть это от нас, но в какой-то момент, когда стало еще хуже, уже не могла это делать. Чем старше она становилась, тем чаще проявлялась депрессия, пока, наконец, ни один из нас не мог больше закрывать глаза на то, что она больна. – Он глубоко вздохнул. – Лекарства не помогали. От них ей становилось плохо, и она больше не могла спать. Она пыталась бороться с болезнью по-своему. Мы с Блейком видели, как она боролась: занималась спортом, общалась с людьми, старалась много времени проводить на свежем воздухе. Иногда она чувствовала себя так хорошо в течение нескольких недель, что мы почти забывали о сущестовании другой стороны. Депрессивная сторона, из-за которой она часами запиралась в своей комнате и смотрела в стену. А потом она начала прятать таблетки в шкафу.
В шоке я смотрела на Престона, но не осмеливалась прерывать его.
– Примерно за три месяца до ее смерти Блейк нашел таблетки. Он устроил невероятную сцену и заставил ее пообещать ему, что она не причинит себе вреда. Папы в тот день не было дома, но я был там, когда она со слезами заверила его, что этого никогда не произойдет. – Он тяжело сглотнул. – Как я уже сказал, через три месяца она была мертва.
Боль в его глазах стала такой близкой, что я инстинктивно нагнулась и коснулась его руки. Сначала самоубийство тети Катарины, потом смерть Райли, а теперь еще и Блейк, который лежал в коме. Престону действительно пришлось многое преодолеть. Достойно восхищения, что он еще не рухнул под всем этим весом.
– Мне очень жаль.
Он глубоко вдохнул.
– Мне тоже. Я имею в виду, у нее было двое детей, муж, который любил ее, и невероятный дар… и все равно этого было недостаточно. – Он на мгновение уставился в пустоту, потом откашлялся. – Извини. Что-то я совсем расклеился. – Он скривил рот в иронической улыбке, давая понять, что не любит моментов слабости. Тем не менее у меня сложилось впечатление, что именно в эти моменты мы становились ближе.
