— Там написано про омлет?
Он не ответил, просто хлопнул в ладоши, и два тяжеловеса в штатском подлетели к нам как борзые.
— Доставьте его наверх, — сказал вышибала, и они повели меня к лифту, почти втолкнули в кабину. Лифтер с таким величественным выражением на лице, будто он находился на капитанском мостике, закрыл двери и в мгновенье ока поднял нас на тридцать пятый — у меня даже уши заложило. Кабина плавно остановилась. Лифтер рывком распахнул дверь. Тяжеловесы жестами приказали мне выходить первому. Никто из нас так и не произнес ни слова. Мы вышли в тихий, пустой коридор, и мне грешным делом подумалось: может, за ночь в Белом доме всех к чертовой матери перестреляли, и высшее командование, посовещавшись, решило сделать президентом Соединенных Штатов мистера Ливайна?
Мы подошли к двери тридцать пять двадцать один, и конвоир слева попридержал меня за локоть, а конвоир справа шагнул вперед и негромко постучал — трижды, вот так: тук — пауза — тук — тук. Дверь немедленно отворилась, меня опять подтолкнули, и я очутился в небольшой гостиной. Двухметровый негр закрыл за мной дверь, тяжеловесы остались в коридоре.
Поджарый мужчина в мундире — три звезды на груди — вскочил с кресла и пошел мне навстречу.
— Мистер Ливайн, рад вас видеть. Я — генерал Редлин, бодро сказал он.
Я кивнул и молча пожал протянутую руку. От волнения я не находил слов. События в последние дни развивались столь стремительно, непредсказуемо и противоречиво, что я всерьез начал сомневаться: может, все эти люди — Керри, она же Анна Сэвидж, Батлер, банкир Сэвидж, а теперь вот еще и генерал Редлин путают меня с каким-то другим Ливайном, который действительно обладает способностью влиять на судьбы мира, с каким-нибудь гениальным сукиным сыном…
А я, ну кто я такой? Обыкновенный шамес, роюсь в мусорных баках или перетряхиваю нижнее белье и этим кое-как зарабатываю на жизнь. Что им всем от меня нужно?
— Пройдемте, — сказал Редлин. Негр пересек гостиную, встал у другой двери и вопросительно посмотрел на генерала, а тот — на меня.
— Вы готовы, мистер Ливайн?
— Я в порядке. — Я поразился своему внезапно осипшему голосу. А уж сердечко мое билось так отчаянно, что генерал, похоже, услышал его стук. Во всяком случае, он усмехнулся. Он, разумеется, так и предполагал, что шамес хорохорится только по телефону, а здесь, в «Уолдорф Тауэрс» мигом засунет язык в задницу. Короче, я мгновенно разозлился, и это мне помогло собраться с мыслями, когда мы вошли в зал с огромным круглым столом посередине, за которым расположились сплошь высшие чины в парадных мундирах и при всех орденах, а вокруг них крутились халдеи в белых пиджаках с подносами и тарелками. Итак, засвидетельствовать почтение мистеру Ливайну явились представители наземных войск, флота и авиации. Мундиры белые, синие и зеленые: ни морщинки, ни ворсинки. Пуговицы горят. Точные движения холеных рук. Серебряные вилки и ножи позвякивают о тарелки. Рты заняты пережевыванием пищи, поэтому голоса, привыкшие командовать, звучат приглушенно. Белые пиджаки двигаются тоже бесшумно, а главный среди них отдает указания исключительно жестами, или шевелит бровями, или, в крайнем случае, щелкает пальцами.
