— О да!.. — подтвердило Адамово яблоко, отхлебнуло кофе, поперхнулось и зашлось мелким кашлем. — О Боже…
Женщина сердито подвинула в его сторону стакан с водой. Потом она вышла из-за прилавка и подошла к окну:
— Поедете прямо, за магазином свернете направо, проедете всю Кингстон-роуд, и уже за городом третий слева — это их дом.
— Большое спасибо, — сказал я и двинулся к выходу. Термометр у двери показывал семьдесят семь.
— Мистер!.. — окликнул меня крепыш.
Я обернулся.
— Когда уладите там свои формальности, загляните сюда снова. Ей-Богу, вы первый, кто когда-либо изъявлял желание наведаться к Фентонам.
И я понял почему. Дом Фентонов представлял собой огромную грязную развалюху с какими-то невообразимыми башенками, парапетами и покосившимся потолком. Стекла выбиты, стены в заусенцах облупившейся краски. Мне вспомнилось изображение доисторического чудовища из школьного учебника. Палисадник был завален ржавыми сельскохозяйственными орудиями. Сорняки неистовствовали. В коричневой траве вокруг большой лужи — некогда это был пруд — цвели ядовито-желтые одуванчики. Эскадрилья комаров тут же вылетела мне наперехват. Одним словом, было ясно, что у миссис Фентон нет времени заниматься благоустройством собственного жилища, не говоря уже о прилегающем к дому довольно обширном земельном участке. Очевидно, у нее были дела поважнее.
Я нагнулся, рассматривая невесть зачем оказавшуюся возле крыльца ржавую наковальню, как вдруг дверь дома приотворилась и на крыльцо вылезла тараканообразная старушенция с рябым коричневым личиком. Я выпрямился — она отпрянула внутрь, но через секунду дверь широко распахнулась, старуха появилась вновь, но уже с охотничьей двустволкой в руках. Она, похоже, собралась на охоту. А ее добычей, по всей видимости, предстояло стать мне.
— Руки вверх! — завизжала старая карга таким истошным голосом, что у меня волосы на голове встали дыбом. Она обернулась к двери: — Берл! Берл! Скорее сюда!
— Миссис Фентон… — начал я.
Где-то в глубине дома послышались тяжелые шаги, и на крыльцо вразвалочку выступил белобрысый детина неопределенного возраста — от двадцати до сорока. Он величественно посмотрел на меня, потом на старуху, потом снова на меня.
— Берл, обыщи его!
Берл неспешно спустился с крыльца и направился ко мне. Я и не знал, что небоскребы способны передвигаться. Походка, правда, у него была нетвердая, а взгляд мутный. Насмешливо ухмыляясь, он остановился в двух шагах от меня. Стоять перед ним было бесконечно унизительно — я чувствовал себя пигмеем. Он вытянул длинные ручищи и ощупал мои бока.
