— Вовсе не должно… — успокоенно шепчет Пеэтсон. Просто одна семья обеднеет, а другая станет богаче. Дело надо бы провернуть втайне от Эллен. Ни к чему ей все это знать. А в один прекрасный день у меня появится возможность разыграть из себя Деда Мороза: женушка, вот тебе отдых на Канарах, тебе, сынок, новехонькая «ауди». Пусть радуются!
Пеэтсон приходит в умиление, образ счастливого семейства настолько трогает что-то в глубине его души, что на глаза наворачиваются слезы.
— Ерунда какая-то… — решительно говорит он спустя мгновение, пытаясь справиться с порывом сентиментальности. Но не тут-то было. Выходит, я их люблю, думает он, еще больше умиляясь. Да и кого мне еще любить. Они единственные в этом мире, кому есть до меня дело. И до кого есть дело мне.
За каменной оградой кладбища начинается дюнный песок, поросший низкорослыми соснами. Подальше высятся бетонные коробки домов и начинается город. Пеэтсон еще помнит время, когда этих домов и в помине не было. Они кого-то на этом кладбище хоронили (родственника? соседа?). Он пошел бродить между могилами. Залез на каменную стену и посмотрел вниз. Врезавшаяся в детскую память картина и сейчас всплывает перед глазами: огромное светящееся песчаное поле, опоясанное темным лесом, а за ним (переливается?) лазоревое море.
Сейчас там песок с низкорослыми соснами, плотно опоясанный бетонными зданиями.
Что-то не то с этим видением, думает Пеэтсон. Отсюда невозможно было увидеть море. Скорее всего, два его воспоминания причудливым образом сплелись воедино. Сейчас за оградой свален мусор. Раскидан он и между сосен. Кто-то возится возле проржавевшего остова разбитого автомобиля. Это женщина. Та самая, что напомнила соученицу.
Так все-таки одноклассница или совершенно незнакомый человек? Гонимый странным любопытством, он перелезает через стенку и подходит ближе. Женщина наливает в маленькую миску воду из пластмассовой канистры и моет руки. Меж камнями она развела костер (из шишек?). Тоненькая струйка синего дыма разматывается вверх из-под видавшего виды чайника. Вместо отсутствующих стекол на окнах остова машины натянута пленка. Очевидно, женщина там спит.
Спит там?! — остолбенел Пеэтсон.
Он вдруг вспоминает услышанную где-то или прочитанную новость, что каких-то людей (асоциалов?) выгнали из бывшего общежития на улицу, и теперь они живут в лесопарке.
Из-за ветвистой сосны Пеэтсон следит за манипуляциями женщины. Когда недавно, глядя на ее амебное передвижение, он решил, что это наркоманка или алкоголичка, то теперь он уже так не думает. Действия женщины кажутся осмысленными. Она понимает, что делает, вот только движения какие-то заторможенные, вроде как безжизненные. Она значительно старше Пеэтсона и уж наверняка никак не может быть его бывшей одноклассницей.
