Разумеется, она наврала мне. Дочка росла в Пайде, но это скрывалось с такой тщательностью, что когда следующей весной финский строитель Йорма надевал ей на палец кольцо, о ребенке он ничего не знал. Брак с иностранцем в те времена был явлением исключительным. Все равно, что выбраться из тюрьмы. Или все равно, как если бы кто-то разом распахнул врата рая. Вокруг строящегося в Таллинне отеля женщины роились, словно голодные осы над открытой банкой с вареньем. Одни зарились на женатых мужиков, чтобы потом с большим наваром перепродать полученные от них финские марки, другие гонялись за холостяками, пытаясь женить их на себе. Однако бросить якорь в супружеской гавани удавалось немногим. Финны считали ошивающихся вокруг них женщин проститутками, а кому охота жениться на проститутке. Но вот Йорма захотел. У него умерла жена, и на шее осталось трое малых ребятишек. Он нуждался в домработнице, с которой изредка можно было бы и в постели поваляться. Получалась двойная экономия — не надо нанимать няню и тратиться на шлюх.
А уж экономным Йорма был, тут ничего не скажешь. Крутил в руках каждую марку по десять раз, прежде чем выложить ее. Совершенно непонятно, что удерживало Леа и почему она не удрала из Финляндии или не захомутала там какого-нибудь другого финна. Даже ребенка Йорма ей не сделал, и можно только предположить, насколько педантично и старательно он избегал беременности жены, и, скорее всего, у него были на то свои резоны.
В Таллинн Леа приехала только через десять лет, и то всего на пару дней. Ее дочку воспитывала мать, и наверняка Леа ездила к ним в гости под видом знакомой тети из Финляндии. Это были восьмидесятые годы, когда каждый уважающий себя эстонец просто не мог не иметь своего прирученного финна, а поездки за рубеж уже ни для кого не были каким-то чрезвычайным событием.
Следующий раз Леа приехала на родину на рубеже столетий, и на сей раз навсегда. Йорма после долгой и мучительной болезни скончался. Возможно, дети Йорма выгнали мачеху, возможно, стала донимать ностальгия. То, как протекала жизнь Леа в Финляндии, в точности никто не знает. Отправляясь в чужую страну, люди обычно уверены, что все это временно, что через несколько лет они вернутся, однако потихоньку душами овладевает привычка, и, глядишь, в один прекрасный день выясняется, что на новой родине они прижились и уже не представляют для себя другой жизни.
Кто-то был в курсе, что, вернувшись, Леа поначалу снимала в Таллинне квартиру на пару с другой дамой из Финляндии, и они вовсю гуляли, постоянно устраивая пирушки. Их довольно часто видели толкающимися по центру города. Уже тогда она молола невразумительный вздор, но это, как водится, списывалось на злоупотребление спиртным. В какой-то момент Леа окончательно съехала с катушек. Поселилась за кладбищем в какой-то ржавой машине и в поисках еды промышляла по мусорным бакам. Разом стала похожа на дряхлую старуху. Кожа да кости и вдобавок явное слабоумие.
