Мы вошли в кафе и выбрали самый дальний столик. Атмосфера внутри приятно контрастировала с уличным холодом: яркие огни, звон стаканов, смех и музыка. Несколько молодых людей танцевали. Я сел; через мгновенье легкость и веселье снова зажгли во мне кровь. Хобарт устроился напротив. Место было очень красивым. В глубине моего сознания расплывался образ Рамды. Я никогда не видел его, но читал описание. Мелькнула мысль о навязчивости образа.
Как я уже говорил, я — не фаталист. И повторю еще раз. Человек должен сам управлять своей судьбой. Особенно, если это великий человек. Но я не великий. Определенно, все произошло по воле случая.
В дальнем конце зала за одним из столов одиноко сидел молодой человек. Что-то в нем привлекло мое внимание. Возможно, его апатичное поведение или мечтательное безразличие, с которым он смотрел на танцоров. Или, не исключено, полнейшее отчаяние, написанное у него на лице. Я не упустил из виду его необычайную бледность и отсутствующий взгляд, а также его длинные тонкие пальцы, находящиеся в постоянном движении. Существует определенный круг лиц, которые являются неотъемлемой частью ночной жизни любого города. Но он не принадлежал к этому типу людей. Он не был завсегдатаем. В его одиночестве и отрешенности от всего окружающего ощущалось некое величие. Он заинтересовал меня.
И тут молодой человек поднял глаза. Наши взгляды встретились. Он улыбнулся слабой и несчастной улыбкой, которая показалась мне довольно жалкой. Затем вдруг его взор переместился на дверь позади меня. Вероятно, в моем выражении лица было нечто такое, что заинтересовало Хобарта. Он обернулся.
— Скажи, Гарри, кто этот парень? Мне знакомо его лицо, я уверен.
— Сдается мне, я и сам где-то видел его. Хм, интересно…
Молодой человек посмотрел снова. Та же усталая улыбка. Он кивнул и опять через мое плечо взглянул на дверь. Внезапно его лицо окаменело.
— Во всяком случае, он знает нас, — решил я.
Теперь Хобарт сидел лицом ко входу. Он мог видеть любого, кто входит или выходит. Проследив за взглядом молодого человека, Хобарт посмотрел мне через плечо. Неожиданно он наклонился ко мне и тронул за руку.
— Не оглядывайся, — предупредил он, — спокойно. Вот он, как я и говорил. Честное слово толстяка!
После этих слов я просто не мог не взглянуть краем глаза. Через зал по проходу шел человек — высокого роста, темноволосый, с весьма решительными манерами. Я много раз читал его описание, видел наброски, сделанные городскими художниками. Но они не воздавали ему должного. Он имел примечательные манеры и наружность и обладал, можно сказать, неким магнетизмом. Я заметил, как многие, особенно женщины, украдкой бросали на него заинтересованные взгляды. Он был привлекательным мужчиной, вне всякого сомнения, практически самым красивым из всех, кого я когда-либо видел. Опять же благодаря этой самой своей изменчивости.
