У выхода из больницы меня обступили журналисты. В общем-то, они приставали ко мне еще у суда, но я отказался от комментариев. Ну, до больницы проследили.
— Мсье Вальдо, вы собираетесь завтра ехать в Центр?
— Вне всякого сомнения.
— Но господин Кривин не явился в Центр…
— Ну и что? Я же не господин Кривин.
— Многие считают вас правым…
— Люди, которых я уважаю, убеждают меня, что это не совсем так.
— Генпрокурор?
— В том числе.
— Император?
— Да.
— Вы не собираетесь просить его об отмене приговора?
От этого вопроса я даже остановился.
— У него есть такое право, — уточнил журналист. — Вето на приговор. А вы — член семьи.
— Да, у меня язык не повернется просить его об этом!
— Почему?
— Потому что, если для него нет никаких преференций, для меня их тем более быть не должно.
— Вам страшно?
— Да, но это не значит, что я не доеду.
Вечером меня вызвали по кольцу связи.
— Артур Вальдо-Бронте? Это Старицын Олег Яковлевич, я ваш психолог.
Голос звучал как-то совсем не угрожающе.
— Да, — сказал я.
— Приходите к нам завтра к одиннадцати. Постарайтесь хорошо выспаться. Четвертый этаж, кабинет двадцать. Не опаздывайте, пожалуйста.
И он скинул мне адрес, который у меня уже был.
— Сколько это займет времени? — спросил я.
— Посмотрим. Скорее всего, до вечера.
— Хорошо, я буду.
И все было так буднично, вежливо и спокойно, словно меня действительно вызывали к врачу.
Так что я устыдился всей возни с апелляцией, которую затеял по этому поводу.
Я связался с Нагорным.
— Старицын, какой-то, — сказал я.
— Не какой-то, а Олег Яковлевич, — наставительно ответил генпрокурор. — Мы с ним на одном курсе учились. У него семь книг по психокоррекции, между прочим. Хочешь, скину?
И тут мне стало откровенно страшно.
— Да, — вяло сказал я. — Скидывайте, Александр Анатольевич. Только я все равно не успею прочитать.
— Сегодня не успеешь, потом прочитаешь. Лови!
Я читал до половины двенадцатого, пока не вернулся император. Потом взрослая часть семьи пила чай на балконе. Было уже совсем тепло, даже в это время. Пахло жасмином и первыми розами.
— Артур, тебе завтра рано вставать, — сказал император.
— Не очень, — сказал я. — К одиннадцати.
— Тебе надо выспаться, — повторил он.
— Мне мой психолог тоже самое говорил.
— Правильно говорил. Потому что тебе может плохо стать под биопрограммером. Давление может упасть.
Кто психолог он не уточнил, но я уверен, что знал.
Про недосып и давление я тоже уже знал. Из книги Старицына.
— Старицын пишет, что это штатная ситуация, — заметил я.
