И Маринкины щеки налились краской.
— И Артур еще очень слаб, — добавил врач.
С последним утверждением в некотором смысле я бы совершенно не согласился.
— И в десять часов больница закрывается для посещения. Извините, Марина Леонидовна, но правила общие для всех.
Я, наверное, посмотрел на него, как на врага. Но делать было нечего, и мы с Мариной попрощались до завтра.
Утром ко мне пришел отец.
— Привет Артур! Доброе утро, господин генпрокурор.
Нагорный полусидел на кровати, но это было единственное его достижение. Подняться не пытался, да и не давали врачи.
Отец встал у окна и сложил на груди руки. По сравнению с несколько брутальным генпрокурором он смотрелся вольным художником, а не адмиралом.
— Прошу меня простить, но я, к сожалению, не могу вас покинуть, — сказал Нагорный.
— Вы нам не помешаете, господин генпрокурор, — ответил отец. — Артур, со мной связался твой адвокат. Он говорит, что ты отказываешься подавать апелляцию, хотя шансы неплохие.
Нагорный закинул руки за голову, поморщился от боли, но позы не поменял.
— Мы с Артуром решили, что он как честный и законопослушный человек, как только выздоровеет, поедет в Центр, и не будет заниматься лишним словоблудием.
— Артур, — повторил отец, полностью проигнорировав тираду Александра Анатольевича, — тебя что теперь господин Нагорный консультирует?
— В какой-то степени, — сказал я.
— А тебе не кажется не слишком разумным брать прокурора в качестве адвоката?
— Ты считаешь, что надо подавать?
— Безусловно. Во всем надо идти до конца.
— Угу, — вмешался Нагорный, — даже если ты не прав?
— Даже если не прав, — сказал отец, — чтобы не отучиться бороться в остальных случаях.
— Не досидели, мсье Вальдо, — заметил Александр Анатольевич. — Еще бы полгодика. Для ровного счета: не девять с половиной, а десять. Надо Ройтману поставить на вид: недоработка!
И глаза Александра Анатольевича приобрели тот самый службистский льдисто-стальной цвет.
— Евгений Львович вам не подчиняется, — сказал отец. — И у него на этот счет другое мнение. Вы, кстати, собираетесь идти до конца?
— Я прав.
— Несмотря на жертвы? Сколько человек пострадало три дня назад?
— Я прав, — повторил Нагорный.
— Не всегда.
— Я извинился. Если бы я шел до конца, мы бы с вами здесь не разговаривали. Как только я понял, что не прав, я остановился.
— Там дальше идти было некуда. Стенка! Все допрошены, все невиновны.
Нагорный вздохнул.
— Между прочим, у них новая методика, — заметил отец. — Они теперь вводят иглу в вену. Вроде антенны для связи с биомодераторами, насколько я понял. Так что ты морально готовься, Артур.
