14 января 1950 года. Утро.
Как же мне хреново. Пытаюсь открыть глаза. Удаётся с третьей попытки. Первое, что вижу, – колобкова майка-алкоголичка висящая на абажуре под потолком. Закрываю глаза. На ум приходит начало зоопарковского рок-н-ролла: "Слышали вы новость – мы теперь не пьём."
Мама дорогая. Вспоминаем.
Вчера Пилюля с Колобком дали стране угля. Мелкого, но… много. А начиналось всё очень мирно и чинно. Анечка нарезала хлеб пока картошка жарилась не на вонючем рыбьем жире оставшемся от прежних жильцов, а на свежепроцеженном постном масле. Колобок заваривал кусок плиточного грузинского чая из "соседского" чайника. Разогретая банка тушёнки источала из миски непередаваемый аромат, усиливая слюноотделение присутствующих. Соседи всовывали головы в предвкушении продолжения вчерашних безобразий. "Не дождётесь," – думал я тогда, пытаясь понять хоть что-то ценное для себя из прочитанных в газете новостей футбола. И тут вдруг, изобразив начинающего фокусника, Колобок откуда-то достаёт засургученную бутылку водки. Анечка тут же бежит по этажу, спрашивая рюмки. "Не из стаканов же пить!" – говорит она, изображая интеллигентку. Скромняга.
После второй рюмки, Васечка (как его стала называть эта Пэппи-длинный чулок) снял со стены гитару, и затянул какой-то блатнячок. Я, недовольный их переглядываниями и дурацким смехом, почти вырвал гитару из рук непризнанного шансонье. В юности я знал три аккорда и за бутылку водки выменял во дворе гитару у какого-то призывника. Точнее не гитару, а дрова, похожие на неё. Но, мой брат Олег ходил в музыкалку, а в 60-е даже в ансамбле на танцах играл. Вот он то мне и подогнал хороший инструмент к моему поступлению в аспирантуру спортивного института. Тогда все были помешаны на бардовских песнях и меня с гитарой (или наоборот) стали на разрыв приглашать все подряд. Поездил с гитарой с туристами почти до развала Союза. В мозг костровым долотом вбились мелодии и слова песен. Некоторые я выучил на гитаре. И вот теперь я вывалил на восторженных моих товарищей последнюю из своих выученных песен – «Помнишь, девочка" (слушать здесь[2]).
Анечка прыгала и хлопала в ладоши. Колобок просил, тряся сжатыми кулаками:
– Давай ещё. Давай.
– Не. – говорю, – хорошего по-маленьку.
И тут эта мелкая так начала просить. И миленький, и пожалуйста. Ручки на груди сложила и смотрит так…
– Вообщем, ещё одну, – говорю я, потряхивая заболевшими с непривычки пальцами.
– Давай, – снова заорал Колобок, закружив над головой прихваткой для сковороды.
