— Фу убит, это установлено, — сказал Ян. — И к убийству был причастен Вэй Чжи-ду.
— Что касается Вэя, то из твоего рассказа видно, что все основано на твоих подозрениях. Более или менее доказанным можно считать только то, что он в ту ночь был в коридоре третьего этажа.
Ян упрямо мотнул головой:
— Я уверен, что у него на сердце какая-то страшная тайна. Он преступник.
— Он действительно выглядел таким злодеем?
— Нет, наоборот. Всегда был такой сдержанный, ровный, на лице никакого выражения, говорил спокойно, медленно. На вид совсем не подозрителен, но я чувствовал… — Ян приставил палец к груди и повертел им, — что у него на сердце спрятан кинжал…
— Оказывается, ты еще и ясновидящий, — улыбнулся Тан. — А почему тебе так нравится работа сыщика?
— Потому что… — Ян шмыгнул носом, — очень интересно разгадывать тайны… тайны преступников.
Тан уложил Яна спать в своем кабинете. В простенке между полками висела фотография с изображением обелиска на пригорке. Ян посмотрел на фотографию, потом на потолок из черного дерева.
— А кто жил здесь до Освобождения? Наверно, какой-нибудь крупный бандит?
— Да. Этот дом принадлежал начальнику гоминдановской полиции Кантона. Завтра пойдем, — Тан показал на фотографию, — к этому памятнику.
Рано утром они подъехали к набережной Шаки и пошли к мосту, переброшенному через канал. Мост вел на остров, похожий на парк, — заросли пальм, пышные баньяновые деревья и платаны, дорожки, посыпанные золотистым песком, кусты роз разных цветов и каменные ограды особняков.
— Вот остров Шаминь, — сказал Тан. — Бывшая иностранная концессия, цитадель империалистов, маленький кантонский Гонконг. Здесь находились их консульства и банки, китайцев сюда не пускали.
На холмике у моста стоял серый обелиск, на нем было вырезано — "Не забывай этого дня!" и Ниже — "23 июня 1925 года".
— В этот день мы шли сюда, чтобы устроить демонстрацию протеста перед английским и японским консульствами, — начал рассказывать Тан. — Вместе с кантонскими рабочими и студентами шли докеры и моряки, приехавшие из Гонконга. У них были белые нарукавные повязки с надписью "стачечник из Гонконга". Когда головная колонна дошла до середины моста, англичане вдруг открыли огонь. Товарищи падали, мы поднимали их и шли, а англичане продолжали стрелять. После этого началась всеобщая стачка в Кантоне, мы объявили блокаду Гонконга, там тоже поднялись докеры, моряки и лодочники, а потом полтораста тысяч рабочих ушли из Гонконга в Кантон и в деревни Гуандуна, и вскоре там поднялись красные флаги первых Советов в Китае. У гонконгских рабочих был высокий революционный дух.
