– Могу я временно забрать это?
– Берите, сэр.
Я спрятал книгу в карман пальто.
– Что еще вы можете рассказать нам об Эмбер? Были у нее знакомые, друзья?
– Может, и были, сэр, – отозвался моряк. – Но она, как я уже сказал, ничего нам не говорила.
– А фотография девушки у вас есть?
– Есть, и не одна! Эмбер любит фотографироваться.
Миссис Уоллис принесла альбом с черно-белыми снимками. С каждого из них на нас смотрела строгая девушка в круглых очках. Симпатичная, с ровными, аккуратно причесанными волосами, одетая просто, но со вкусом. Я выбрал один снимок.
– Это нам также придется забрать.
– Берите, сэр. Берите все, главное, найдите нашу дочь.
Мы попрощались с Уоллисами и покинули их скорбное жилище. На лестнице меня ждала неожиданная встреча.
– Опять вы, сэр!
Та самая Луиза стояла на ступеньках и, улыбаясь, смотрела на меня сверху вниз. На ней было вполне приличное платье, кокетливая шляпка, изящные, хоть и не самой последней модели, ботинки.
– Вы не смогли забыть меня, сэр, и пришли в гости, захватив друга? – поинтересовалась она весьма предосудительным голосом.
Спиной чувствуя удивленный взгляд Лестрейда, я поспешил сказать:
– Этот господин из полиции, мисс Луиза. И вы весьма кстати. Нам бы хотелось поговорить с вами.
При слове «полиция» улыбка сошла с лица женщины.
– Не думаю, сэр, что в мои планы входит беседа с фараонами, – сказала она.
– А придется, леди, – грубовато пробурчал Лестрейд.
– Постойте, инспектор, – окоротил его я. – Мисс Луиза, я дам вам за разговор полсоверна.
Женщина задумалась.
– Соверн!
Лестрейд зарычал за моей спиной, как лев из Риджентс-парка12.
– Нет, так нет, пропустите, сэр, я иду в свою квартиру.
– Мы согласны, – быстро сказал я.
– Деньги вперед, – заявила проститутка.
В жилище Луизы было не прибрано. В прихожей на вешалке висело несколько пальто. На полу валялись фантики от конфет, обрывки упаковки от печенья и вяленой рыбы.
– Извиняюсь, не успела прибраться, – сказала Луиза. – Проходите в спальню.
Мы с Лестрейдом прошли в комнату, в которой я уже был раньше, но, по понятным причинам, не успел рассмотреть обстановку. Теперь я мог исправить это упущение. В спальне Луизы стояла большая кровать, в углу – стул, со спинки которого свисало платье и чулки. На окне – тяжелые портьеры, которые больше подошли бы дверному проему: все сделано для того, чтобы никто не увидел, что порой происходит в этой комнате. Недалеко от окна стояла гипсовая фигурка грустящего ангела: подобные широко продаются на рынках в бедных районах Лондона.
