— В общем, док считает, что ритуал — демонстрация. Или послание, — свернул я с темы своего промаха. — Мне это тоже в голову приходило — ничего же не стоило убрать составные части обряда и потом выдать убийство Линькова за банальное ограбление, которое зашло несколько дальше, чем планировалось.
— Ну… логично, — была вынуждена признать Амалайя. — А зачем кому-то привлекать внимание Серебряной Секции?
Говоря о Секции, она безусловно подразумевала себя. Как эльф и как маг Амалайя подсознательно ставила себя выше большинства разумных. При ближайшем знакомстве я не увидел в ней какого-то особенного снобизма, но некое врожденное чувство собственного превосходства прослеживалось невооруженным взглядом. И поэтому для нее было странным, что убийца предпочел связаться с такой опасной дамой, а не группкой обычных людей.
Я замялся, не зная, как отвечать. Ноб, который при разговоре с доктором присутствовал, понял все правильно и обижаться на правду не стал. Да он себя никогда и не считал следователем, так, техническим специалистом, не больше. А вот эльфка могла расстроиться, если ей напрашивающийся вывод в лоб выдать. Мол, такие дела, уважаемая, ритуал не стали прятать, поскольку знали, что за спецы работают в екатеринодарской Секции. И предпочли, чтобы делом занимались они, а не «обычные» следователи.
Но она меня удивила. Некоторое время молча смотрела на меня, после чего тихо спросила:
— Мы настолько плохи?
И вот тут у меня неожиданно включилась та модель поведения, которую любой нормальный мужчина использует, когда слышит от женщины (не важно, своей, чужой или вообще — эльфки) вопрос — не толстая ли она.
— Ну что вы, госпожа Амалайя!
Получилось ужасно неискренне. Орк едва заметно дернул щекой. Гном, не скрываясь, гоготнул. Я, кажется, покраснел, по крайней мере, уши у меня стали горячими. Эльфка великодушно кивнула и махнула рукой, мол, все с тобой ясно, Лисовой.
— Подобная версия вполне имеет право на жизнь, — сказала она абсолютно серьезным голосом.
«Пронесло!» — с облегчением подумал я.
И, чтобы увести разговор подальше от скользкой темы, спросил.
— А что насчет вдовы… погибшей? С ней же вы разговаривали?
— Не я. Годрох, — она поднялась, бросила взгляд на настенные часы. — Только давайте вы это обсудите у него в кабинете или у Ноба. У меня со столицей разговор.
«Нет, — понял я. — Не пронесло. Сдерживается. Ну и черт с ней!»
Уже за дверью, я спросил орка про опрос Линьковой.
— Тебе странным ничего не показалось? Можешь мне рассказать во всех подробностях?
