На круглом лице Либби появилось выражение вежливого недоумения.
– Надо же!.
– Да, но если задуматься, то ничего бесполезнее этой информации не придумаешь. Я подразумеваю…
– А я никогда не бывала в большом универсальном магазине, – перебила Либби. – Как, наверное, потрясающе было в каком-нибудь "Мэйси", пока в Нью-Йорке жили люди. Вот и еще одна потеря…
Даллен не придумал в ответ ничего оригинального.
– Что-то теряем, что-то находим…
– С отдельными потерями можно было бы смириться, но мы теряем, теряем и теряем. Оптима Туле только забирает и ничего не дает взамен.
Несмотря на свою взвинченность, Даллен все-таки заинтересовался такой точкой зрения.
– Мы ничего не получаем от Оптима Туле? Разве они не расплачиваются? – Вы говорите о клочках земли с травой? Что человеческая раса делала последние два столетия? Ничего!. В искусстве – никакого прогресса. Наука застыла на месте. Технология и вовсе уходит в прошлое, каждый год скатывается на уровень-другой. Орбитсвиль деградирует!
– Похоже, сегодня у меня лекционная ночь, – заметил Даллен.
– Извините, – Либби печально улыбнулась, а он подумал, что, быть может, поторопился навесить на нее ярлык. – Видите ли, я по натуре романтик, и для меня Орбитсвиль – не начало, а конец. Хотела бы я знать, что нашли бы Гарамонд и прочие, не подвернись им Орбитсвиль? Ведь пришлось бы продолжать поиски.
– Вероятно, ничего.
– Вероятно, но мы никогда этого не узнаем. Перед нами целая Галактика, а мы воротим нос. Иногда я подозреваю, что Орбитсвиль построили специально для этого.
– Орбитсвиль никто не строил, – возразил Даллен. – Считать так могут только те, кто никогда там не бывал. Если бы вы увидели горы и океаны… Он не договорил, потому что вернулся Эззати и раздраженно сунул ему полный стакан.
– Что за нервный народ эта молодежь, – заклокотал Эззати. Его налитые щеки потемнели от гнева. – Нет больше никаких одолжений, родня, не родня –все едино.
Либби немедленно посочувствовала:
– Успокойся, дорогой, кто тебя обидел?
– Да этот щенок Солли Хьюм. Набрался в соседней комнате, а когда я намекнул ему – для его же блага, – что он несколько перебрал, так ядовито мне ответил: когда, мол, я ему верну пятьдесят монит.
– Не следовало брать у него в долг, Питер, – обеспокоенно глядя на мужа, посетовала Либби.
– Хоть бы сказала что-нибудь дельное. – Эззати жадно проглотил ликер и переключился на Даллена. – На прошлой неделе я практически бесплатно отдал этому безмозглому сопляку списанный компьютер. Пожертвовал, можно сказать, для его дурацкого общества, а теперь паршивец набрался наглости требовать денежки обратно. Не пойму, с чего он вдруг осмелел? И чего он хотел от ящика, который с незапамятных времен провалялся в подвале?
