— Нет, но они мне и не требуются. Меня очень сложно отравить.
— Тогда — пойдём?
— Пойдём. Держись рядом и не лезь вперёд. Чувство всемогущества — оно такое же зыбкое, как и кажущееся надёжной болотистая почва. Не провались в неё с головой.
— Ты кого учить решил, Золан?
— Мага, крайне редко выходящего из лаборатории? — Я хмыкнул. — Не обижайся, но так оно и есть, и в сражениях я понимаю поболее тебя…
И так, перебрасываясь чаще ничего не значащими фразами, мы выдвинулись вперёд…
Или вернее будет сказать — вниз?
Чем дальше мы заходили, тем отчётливее понимали, что сама затея с вытравливанием монстров была обречена на провал. Ни огонь, если он вообще был, ни смертельный яд не принесли желаемого результата, и если у поверхности мы ещё натыкались на трупы порождений подземелья, то через час быстрой ходьбы нас встречали исключительно живые и озлобленные твари А- и В-рангов, с которыми мы с Гессой расправлялись совместными усилиями. На то, чтобы я самостоятельно уничтожал всю эту погань она не согласилась, так как ей не терпелось как следует разойтись после освобождения от сковывающего её яда. По словам самой Гессы, она добилась бы куда большего прогресса за эти годы, если бы не необходимость постоянно бороться с ядом и его последствиями, но мне в это не очень-то верилось. Ведь нет ничего более мотивирующего, чем угроза собственной жизни, а целый век под таким давлением — это совсем не шутки. В объеме и качестве своих познаний демонесса могла поспорить с Седриком, но если тот больше работал над артефактами общего пользования, то её исследования преследовали вполне определённую цель.
Изучение и противодействие ядам, худший из которых образовался в её теле из-за неудачной инициации в качестве адепта этой искусственной стихии. Редкий, на самом деле, талант, но почем-то я был совсем не удивлён. Мало кто даже ради силы согласиться буквально делать яд частью себя. Чем думала Гесса, чего желала тогда на самом деле — тайна, а напрямую спрашивать об этом я так и не решился. Лезть в душу к другому человеку… хватит и того, что мы чувствуем эмоции друг друга, и от этого, скорее всего, избавиться не удастся. Разве что кого из прислуги зверолюда поймаем и принесём в жертву, но мне отчего-то казалось, что на стороне врага живых не осталось совершенно, а тех, кто был, мы прибили на поверхности…
— Так-то лучше, собачонка. — С кровожадным оскалом на лице, Гесса прошествовала мимо гигантского двуглавого пса, которого вздыбившаяся пару секунд назад стена просто зажевала, превратив животинку в непрезентабельный мешок с перемолотыми когтями и выжатой досуха плотью. — Золан, не отставай!
