Почему же так происходило? Дело в том, что всё определяло мировоззрение российского, то бишь царского чиновника. Чиновниками же становились в своей массе люди после службы в гвардии. Русская гвардия после 1825 года (восстания декабристов) — уникальное явление — не воевала>3. Гвардия была кузницей управленческих кадров, где формировались практические навыки в управлении государством, где окончательно формировалось мировоззрение будущих государственных чиновников. А оно было «элитарным» и хорошо описано в трудах классиков, например, Льва Толстого. Круг интересов офицеров гвардии был чётко очерчен — уставы, фрунт, лошади, спорт, балы, женщины (начиная с высокопоставленных дам и кончая проститутками), карты и вино. По свидетельству И.Бобеля, сослуживца будущего маршала Финляндии К.Г.Э.Маннергейма, кавалергард того времени «.. .смотрел на жизнь, как на майский луг, по которому бродили женщины и кони.».
Граф Алексей Вронский из «Анны Карениной» характерный пример гвардейца. К нему можно испытывать симпатию, как к человеку, но какой из него управленец? Чему он научился в гвардии?8 Но это литературный герой, причём весьма не худший, а есть и документальные свидетельства о нравах, царивших в гвардии.
Так, в 1912 г. в Берлине вышла книга В.П.Обнинского «Последний самодержец. Очерк жизни и царствования императора России Николая II». (Переиздана в РФ в 1992 г.). В этой книге дан первый — ещё прижизненный анализ личности, семейного окружения и самодержавного правления Николая II. Кроме того, в ней затронуты актуальные вопросы внутренней и внешней политики России царствования Николая II в период 1894-1911 гг.. В частности там есть такой отрывок: «Пили зачастую целыми днями, допиваясь к вечеру до галлюцинаций. Иные из них становились как бы привычными, так что прислуга офицерского клуба начинала приспособляться к странному поведению господ. Так, нередко великому князю и разделявшим с ним компанию гусарам начинало казаться, что они не люди, а волки. Все раздевались тогда донага и выбегали на улицу, в ночные часы в Царском Селе обычно пустынную. Там садились они на задние ноги (передние заменяли руками), подымали к небу свои пьяные головы и начинали громко выть. Старик буфетчик знал уже, что нужно делать. Он выносил на крыльцо большую лохань, наливал её водкой или шампанским, и вся стая устремлялась на четвереньках к тазу, лакала языками вино, визжала и кусалась. Сцена подобного рода становилось тотчас же достоянием городской молвы — в маленьком гарнизоне ничего не скроешь, — но никто не предавался напрасному негодованию, ибо нравы Царскосельского общества немногим отличались от гусарского уровня».
