На громадном позолоченном троне в свете ламп, факелов и свечей несли жрицу. Как завороженная я смотрела на эту красавицу в одеянии из белой полупрозрачной ткани. На ней были изумительные драгоценности: золотой полей ножные браслеты, браслеты на запястьях в виде змейки с глазами из изумрудов. На шее — ожерелье из золота, слоновой кости, ляпис-лазури и сердолика. В руках жрица держала крюк и цеп, символы верховной власти.
Окидывая взглядом толпу с выражением спокойствия на лице, она вдруг увидела меня, стоявшую в полном оцепенении. Наши глаза встретились. У меня захватило дыхание, сердце вырывалось из груди. Я почувствовала, что земля уходит из-под ног. Будто узнав меня, жрица улыбнулась.
Я подалась вперед, словно притягиваемая магнитом, но отец удержал меня на месте. Процессия двигалась дальше, звуки гонгов и флейт становились все тише, толпа сомкнулась, и жрица скрылась из виду.
— Кто это? — удивленно спросила я.
— Мерзкая тварь!
Я вздрогнула от того, с каким отвращением отец произнес эти слова.
Мама подняла руки, будто пытаясь защитить нас от несчастий.
— Марк! Она — верховная жрица Исиды.
— Богини царицы Клеопатры, египетской блудницы.
— Ну вот! Ты опять во всем винишь Клеопатру! — воскликнула мама.
— Да! Она околдовала его своими чарами, заставила забыть семью, долг перед Римом, и он изображал из себя Осириса перед новой Исидой.
— Как женщина может заставить мужчину поступать вопреки его желаниям?
— О ком вы говорите? — недоумевала я.
Мама и отец переглянулись.
— Почему бы не рассказать ей? — вздохнула мама.
— Это было давно и быльем поросло.
— Не так уж и давно, — заметила мама. — И Тиберий об этом хорошо помнит. Решение Германика провести здесь отдых не доставило ему удовольствия.
— Да, не доставило, — согласился отец. — Вчера мы получили депешу. Тиберий сердится.
— Неудивительно. Мне кажется, Германик рискует. Никто из наследников престола не осмеливался заглядывать сюда после...
— После чего? О ком вы говорите? Я — не ребенок, — напомнила я им.
— Не ребенок, но ты — дочь Рима и не должна приставать к отцу с ножом к горлу. — Отец говорил строгим голосом. Выражение его лица смягчилось, когда он взглянул на меня. — Кто правит в Египте, тот контролирует поставки зерна в Рим. Император все время относится с недоверием к Германику.
Я внимательно прислушивалась к беседам о политике, которые велись вокруг меня. И сейчас я с нетерпением ждала, что дальше скажет отец. Но он молчал. В наступившей тишине я осмелилась спросить, понизив голос:
