Предположим, кто-то спросил меня: «Вы видите человека в синей форме, который идет по улице и оставляет бумажные пакетики у каждого дома. Почему вы предполагаете, что в них – письма?» Я бы ответил: «Потому что всякий раз, как он оставляет мне такой пакетик, я нахожу в нем письмо». И если бы мне возразили: «Но вы же не видели тех писем, которые, по вашему мнению, получают другие люди!», я бы ответил: «Конечно, нет, ведь они не мне адресованы. О содержимом пакетов, которые нельзя открывать, я догадываюсь по аналогии с тем пакетом, который я открывать могу».
Точно так же обстоит дело у нас. Единственный пакет, который мне разрешается открыть, – человек. Когда я это делаю, особенно когда открываю одного конкретного человека, которого называю «я», то обнаруживаю, что я существую не сам по себе, что я подвластен какому-то закону; что-то или кто-то хочет, чтобы я вел себя так, а не иначе. Конечно, я не думаю, что внутри камня или дерева я нашел бы то же самое, как не думаю, что все остальные люди получают такие же письма, как я. Я мог бы, например, обнаружить, что камень обязан подчиняться закону тяготения, но «отправитель писем» просто говорит мне, чтобы я подчинялся закону моей человеческой природы, тогда как камень подчиняется законам другой, своей. Как-то кажется, что в обоих случаях действует «отправитель писем» – сила, стоящая за фактами, Начальник жизни, ее Руководитель.
Не подумайте, пожалуйста, что я иду быстрее, чем надо. Я и на сто километров не подошел еще к Богу, каким толкует Его христианское богословие. Все, что я сказал до сих пор, сводится к следующему: что-то руководит мирозданием и проявляется во мне как закон, который побуждает меня творить добро и испытывать угрызения совести, если я содеял зло. Я думаю, нам следует предположить, что эта сила скорее подобна разуму, чем чему-нибудь иному, потому что, в конечном счете, единственное, что мы знаем помимо разума, – это материя. Но едва ли можно вообразить себе кусок материи, дающий указания. Впрочем, вряд ли эта сила точно соответствует разуму в нашем понимании; пожалуй, еще меньше соответствует она человеку, какой он есть.
Посмотрим, удастся ли нам в следующей главе узнать о ней немного больше. Но предупрежу: за последнее столетие появилось немало слишком вольных фантазий о Боге. Я решительно не собираюсь предлагать вам ничего подобного.
Примечание. Чтобы этот раздел вышел достаточно кратким и пригодным для радиопередач, я упомянул только материалистическую и религиозную точки зрения. Но для полноты картины мне следовало бы упомянуть и о промежуточной – о так называемой философии «жизненной силы», или творческой эволюции. Остроумнее всего философия эта представлена у Бернарда Шоу, а глубже всего – у Бергсона. Сторонники ее полагают, что небольшие изменения, благодаря которым жизнь на нашей планете развивалась от ее низших форм до человека, не были случайными – их направляла целеустремленная сила жизни.
