Моя ненависть к карнавалу вызвана тремя причинами, которые, возможно, могли бы заинтересовать какого-нибудь психиатра: меня раздражают любые формы маскирования человеческого тела; это касается не только таких эпатажных фигур, как телеведущий Платинет, но также и солидных господ в двубортных пиджаках, с крашеными волосами, и приличных дам в ярком макияже — не говоря уж о прокалывании кожи и вставлении всяких колечек и бусинок, а также о постыдных папуасских татуировках, заставляющих меня задуматься о том, не был ли все же прав Ломброзо>1. И не делайте мне дурацких замечаний, что я сам ношу бороду: борода — часть человеческого тела, как волосы и груди, более того, если кто и маскируется, то это безбородые, а тот факт, что их большинство, еще не доказывает, что они правы.
Но есть и другие, более глубокие причины, по которым карнавал в наши дни заключает в себе нечто подозрительное. Мы знаем, какой была функция карнавала в былые времена. По этой теме существует обширная литература, в которой сказано все, что можно было сказать. Не будем оглядываться на аналогичные празднества у древних, подумаем о том, как зародился карнавал в средневековом христианском мире. Чтобы понять это, нам надо взглянуть на дело не с точки зрения знатных и могущественных, а с точки зрения бедных людей. Они жили впроголодь, вставали с рассветом и ложились на закате, весь день работали, одевались кое-как, времени на развлечения не оставалось. Единственным развлечением был секс, но им было дозволено заниматься (тем, кто хотел остаться добрым христианином) только в половине дней в году (из-за Великого поста и других праздничных периодов, когда от этого полагалось воздерживаться). Какое-то разнообразие в жизнь вносила только воскресная месса с пением, но, чтобы попасть на нее, надо было жить поблизости от кафедрального собора или монастыря, обычные деревенские церкви не могли себе этого позволить.
Естественно, люди втихомолку вытворяли всевозможные безобразия, но официально рекомендовалось уделять телу как можно меньше внимания, а многие мистики и богословы смотрели на него как на мерзость.
И вот в середине той части года, которая начинается с первых осенних холодов и заканчивается августовской жарой, люди получали подарок — карнавал, островок свободы и вседозволенности, когда можно и даже нужно было развлекаться просто из удовольствия развлечься, забыть о тоскливых, убогих буднях. Это был своего рода предохранительный клапан, благословенный и долгожданный. А после него снова грусть-тоска, и так до будущего года. Карнавал был необходимым социальным установлением.
